Фото мертвой принцессы дианы в гробу: Фото мертвой принцессы дианы в гробу – На похоронах принцессы Дианы Елизаветы II сделала едва заметный поклон, который имеет …

Принцесса на обочине — МК

Странная смерть Дианы стала финалом ее странной жизни

30.08.2007 в 13:36, просмотров: 15285

 

Тринадцатый столб 

В 12.20 ночи черный “Мерседес” проложил себе путь сквозь густую толпу зевак, а затем резко набрал скорость. Вместе с лимузином рванулись и папарацци — пять автомобилей, три мотоцикла и два скутера. Доди приказал Анри ехать домой на Rue Arsene-Houssaye через туннель Pont d’Alma. Спидометр показывал 68 миль в час, когда “Мерседес”, потеряв управление, врезался в тринадцатый (роковое число!) столб от начала туннеля.

Первым к разбитому лимузину подбежал папарацци Ромуальд Рэт. “Рэт” по-английски “крыса”. Подходящее название! Рэт как бесноватый бросился к “Мерседесу”, фотографируя на ходу груду искореженного металла, от которого шел дым. Пахло гарью.

Надрывно и неумолчно гудел гудок.

Диана лежала на полу разбитого вдребезги автомобиля, упершись своими умопомрачительно длинными ногами в заднее сиденье. Вокруг были разбросаны ее украшения. Доди был уже мертв. Его джинсы превратились в лохмотья, обнажив знаменитые гениталии египетского плейбоя. Диана еще дышала. Внешне на ней не было никаких следов аварии. Рэт прикрыл ковриком машины гениталии Доди и проверил пульс Дианы. Пульс бился. “Держитесь, скоро прибудет врач!” — сказал он принцессе.

Не прошло и минуты, как к месту аварии подоспели и остальные папарацци. Один из них, Кристиан Мартинес, стал фотографировать полумертвую — или полуживую — Диану.

— Отойди, не фотографируй больше внутренности машины! — закричал на него Рэт.

— Я делаю свое дело, как и ты! — огрызнулся Мартинес.

Наконец, расталкивая стаю прожорливых “крыс”, появился первый служитель Эскулапа — доктор Фредерик Майе, вызванный срочной службой SOS Medicins. Вспоминает Мейлс в интервью Тине Браун: “Я стал осматривать женщину.

Я видел, что она прекрасна, но еще не знал, кто она такая”.

Подоспели полицейские. Они стали разгонять папарацци, стрекотавших своими камерами. Завывали сирены полицейских и пожарных машин, стрекотали фотокамеры папарацци, по-прежнему душераздирающе визжал гудок “Мерседеса”; никто не подумал выключить его. Собравшаяся толпа орала на папарацци, требуя, чтобы они прекратили фотографировать.

Лишь после того, как на месте трагедии появилась прокурор Мод Кужар, папарацци оставили своих жертв и бросились врассыпную. Но их окружили, отловили, бросили в полицейский воронок и повезли в комиссариат на допрос. Им предъявили обвинение в “непредумышленном убийстве” и в отказе оказать помощь потерпевшим.

С большим трудом и с огромными предосторожностями Диану извлекли из обломков “Мерседеса”. Но как только ее положили на носилки, чтобы отнести в карету “скорой помощи”, сердце принцессы остановилось. Диану подключили к аппарату искусственного дыхания и вкололи допамин. Сердце Дианы заработало. Наконец ее поместили в карету, и машина тихо, чтобы не потревожить принцессу, поехала в госпиталь Pitie-Salpetriere на левом берегу Сены.

На сей раз Диана ехала с мотоциклетным эскортом не папарацци, а полиции, расчищавшей карете путь. Когда карета подъехала к Ботаническому саду, который был уже совсем рядом с госпиталем, сердце принцессы вторично остановилось. Но врачам снова удалось оживить ее.

По иронии судьбы госпиталь Pitie-Salpetriere был больницей не для богатых пациентов, а для бедных, таких, которых любила навещать Диана, принося им облегчение и надежду. Госпиталь был построен еще в XVII веке для проституток и бездомных женщин, на которых устраивали облавы по приказу “короля-солнце” Людовика XIV. И вот в этом госпитале началась борьба за жизнь Дианы. Тщетная.

“На ней была дыхательная маска. Глаза ее распухли. Но она по-прежнему выглядела прекрасной”, — говорила прибывшая в госпиталь помощница министра внутренних дел Франции Сами Наир.

Но красота Дианы была только внешней. Рентген показывал, что в грудной впадине произошло сильное кровоизлияние. Удар машины о бетон туннеля смял и сместил вправо ее сердце и легкие. В 2.10 ночи сердце Дианы остановилось в третий раз. Врачи вскрыли ее грудную клетку. Они зашили рваные места и приостановили кровоизлияние. Но тут сердце Дианы не выдержало в четвертый раз. Большое, сильное, молодое сердце принцессы Дианы остановилось уже навечно. В четыре часа утра она была официально объявлена почившей.

300 000 фунтов за смерть 

Есть нечто символическое в том (во всяком случае так мне кажется), что даже страшная катастрофа, превратившая черный “Мерседес” в консервную банку, пощадила внешнюю красоту принцессы Дианы. Даже умирающая, мертвая, первое, что она вызывала у санитаров, пожарных, хирургов, патологоанатомов — так это восхищение ее красотой. Но зато катастрофа злобно, мстительно отыгралась на внутренностях несчастной.

Внешне на теле Дианы почти не было кровоподтеков. Внутренне она вся кровоточила. Мне это чисто медицинское обстоятельство представляется парадигмой судьбы Дианы — внешне сказочно прекрасной, а по существу трагической, судьбы роскошной жар-птицы в золотой клетке, вырваться из которой можно было, лишь заплатив жизнью за свободу. Воздух свободы был смертелен для легких Дианы.

В момент катастрофы брат Дианы пэр Англии лорд Спенсер находился в Южной Африке. Стоя перед своим домом в Кейптауне, он сделал следующее громоподобное заявление: “Я всегда предчувствовал, что в конце концов пресса убьет Диану. Но даже я не мог предвидеть, что она столь непосредственно примет участие в ее убийстве”.

Возмущенная мировая общественность пригвоздила к позорному столбу папарацци. Они стали всеобщими козлами отпущения. Их колесовали и четвертовали.

— Assassin! Assassin! — этим словом толпа встречала представителей второй древнейшей профессии, когда те пытались проникнуть в госпиталь Pitie-Salpetriere. (“Assassin” — “убийца”.) Газетчиков и фотографов освистывали и оплевывали. Если бы не полиция, их могли даже растерзать. Люди уже не различали, кто представляет таблоиды, а кто — серьезную прессу. Печать в их глазах несла коллективную ответственность за смерть затравленной принцессы.

Но жажда наживы пересиливала даже страх перед линчеванием. Папарацци Ромуальд Рэт, тот самый, что первым подбежал к смертельно раненной Диане, уже звонил редактору фотоотдела газеты “Сан” Кену Ленноксу и предлагал ему эксклюзивное фото умирающей принцессы за фантастическую сумму в триста тысяч фунтов стерлингов. Рэт предлагал Ленноксу негативы “для изучения” в течение одного дня. В случае отказа он грозился продать их конкурентам “Сан”. В тот самый момент, когда хирурги все еще боролись за жизнь Дианы, ее имидж в раздолбанном “Мерседесе” уже шел с молотка как эксклюзив.

Другой папарацци, Мартинес, цинично говорил допрашивавшим его полицейским: “Это правда — мы не помогли раненым. Возможно, это было чувство скромности (!). Ведь было бы нахальством с нашей стороны помогать людям, которых мы несколько минут назад преследовали”.

Суд оправдал стервятников. Вместо суда их покарала судьба. Никто из “туннельных” папарацци после той трагической ночи уже не смог сорвать большой куш. Ну а фотографии умирающей Дианы по сей день не осмеливается опубликовать ни одна газета.

В Лондоне на Флит-стрит перед редакциями газет собирались люди и скандировали: “Вы убили ее! Вы, сукины сыны!” В редакциях царила паника. Авторы торжественных некрологов писали их с чувством вины сообщничества в гибели Дианы.

35 000 сайтов 

Чувство вины охватило не только английскую прессу. “Прости нас, принцесса”, — писала итальянская коммунистическая газета “Унита”. “Нам стыдно!” — восклицала “Массаджеро”. “Болезненная жадность”, — констатировала немецкая “Ди вельт”. Я писал в “Московском комсомольце” об “убийцах-репортерах”. В каком-то извращенном плане все это помогало подлинным убийцам — лордам печати. Они валили вину на папарацци, прикрываясь ими как щитом, как громоотводом.

А там подоспела новость: сидевший за рулем злосчастного “Мерседеса” начальник охраны отеля “Ритц” Анри Поль был, оказывается, пьян и к тому же напичкан лекарствами, которые плохо дружат с алкоголем. Теперь облегченно вздохнули не только пресс-лорды, но и пресс-шавки. Стали припоминать, что и сама принцесса любила автомобильные гонки “а-ля Джеймс Бонд”.

И пресса стала раскручивать это самое “а-ля”. Одни писали о том, что Анри Поль был агентом французского “Сюрте женераль”, которому по какой-то диковиной причине понадобилось устранить Диану. Вспомнили, что у Поля была кличка “la fouine” (человек, сующий нос в чужие дела, сыщик). Его стали живописать как убийцу-камикадзе принцессы. Согласно другому сюжету, Диану убили агенты британской разведки МИ-6, выдававшие себя за папарацци. Было это сделано якобы для того, чтобы “прервать беременность” принцессы. (Вскрытие эту версию начисто опровергло.) Газеты расписывали страсти-мордасти о том, как агенты-папарацци ослепили водителя “Мерседеса”, а агенты-спайперы, сидевшие на верхотуре туннеля, продырявили передние покрышки автомобиля.

Источником этих и многих других “а-ля Джеймс Бонд” был чаще всего отец Доди Мохамед аль-Файед. Он не жалел денег, раскручивая свой аппарат паблисити, чтобы замарать английскую королевскую семью, отомстить ей за смерть Доди и Дианы. Двор, мол, хотел устранить беременную Диану, чтобы у ее сына Вильяма, наследника престола, не было сводного брата-мусульманина. Аль-Файед прямо утверждал: “Приказ об убийстве (Дианы и Доди. — М.С.) дал принц Филипп. Он отъявленный расист. В его венах течет немецкая кровь, и я уверен, что он симпатизирует нацистам. И личный секретарь королевы Роберт Феллоус тоже играл ключевую роль. Он Распутин британской монархии”.

После трагедии прошло десять лет, но аль-Файед никак не может угомониться. Посеянные им версии занимают в Интернете около 35 000 сайтов. К его услугам ведущие английские газеты “Дейли экспресс” и “Дейли миррор”, с издателями которых он дружит. Последняя опубликовала интервью с аль-Файедом под заголовком: “Это не было несчастным случаем”. Английский телеканал Ай-ти-ви показал “документальную” ленту “Диана: последние дни”, в которой все тот же Файед озвучивал версию королевского заговора. Передачу смотрели 12 миллионов англичан.

Как показал последовавший за ней опрос общественного мнения, 97 процентов зрителей поверили в версию заговора.

Но, подобно убийству Кеннеди, смерть Дианы, если рассматривать ее в широком и одновременно глубоком социально-политическом аспекте, была случайностью, которая стала формой проявления закономерности…
Знает кошка, чье мясо съела… Как только весть о гибели Дианы дошла до Лондона, первыми словами принца Чарльза были: “Теперь перст указующий будет направлен в мою сторону. Они будут обвинять меня”. Принц и королева в ночных халатах лихорадочно обсуждали сложившуюся чрезвычайную ситуацию.

Было начало восьмого утра, когда Чарльз после продолжительной ходьбы по лужайкам замка решился подняться в детскую комнату. Сначала он разбудил старшего сына Вильяма и сообщил ему трагическую весть. Затем вместе они разбудили 12-летнего Гарри. Чарльз сказал сыновьям, что поедет в Париж за телом их матери, но их с собой не возьмет. Понимая всю тяжесть вины, которую взвалили на него его подданные, Чарльз хотел оказать Диане максимум королевских почестей. Но королева проявила мелочность. Чарльз настаивал на том, чтобы Диане было устроено публичное отпевание в королевской часовне в Сент-Джеймсском дворце.

Королева, ссылаясь на желание семейства Спенсеров, предлагала отправить тело Дианы сразу же в их родовое поместье. Королева цеплялась за то формальное соображение, что Диана умерла, будучи разведенной женой, а не будущей королевой Англии. Поэтому ничто королевское — ни дворцы, ни самолеты, ни церемонии — не должно было быть задействовано. Принц Филипп полностью разделял мнение своей августейшей супруги. Но Чарльз внезапно заартачился. Не сумевший защитить Диану при жизни, он защитил ее в смерти. Принц полетел в Париж не на коммерческом лайнере, как того хотела королева, а на самолете Королевских ВВС. Добился он от матери и панихиды в королевской часовне Сент-Джеймсского дворца. Как говорили, не столько ради памяти Дианы, сколько ради сыновей.

Прилетев в Париж, Чарльз сразу же отправился в госпиталь Pitie-Salpetriere. Там его встретили президент Франции Жак Ширак с супругой и другие французские официальные лица.

Затем ему предстояло самое трудное испытание: войти в комнату, где лежало тело покойной. Вошел он туда один. По словам споуксмена госпиталя Тьерри Мересс, когда Чарльз входил в комнату, “он был еще сдержан”. Но из комнаты он вышел “совсем другим человеком. Он был полностью раздавлен случившимся”.

“Похороны Дианы — абсолютно огромная проблема…” 

Панихида и похороны принцессы Дианы потрясли Англию, потрясли весь мир. Тот, кто не видел их воочию или по телевидению, может составить о них представление по прекрасному кинофильму “Королева”. (Игравшая в нем Елизавету II актриса Миррен получила за эту роль “Оскара”.) Казалось, отпевают и хоронят не экс-принцессу, даже не какого-то великого государственного деятеля, а английскую Жанну д’Арк, спасшую свою страну и народ от неминуемой гибели. Со всех концов Британских островов в Лондон стекались массы скорбящих. До шести тысяч человек в час. Ворота Кеннсингтонского дворца были буквально погребены под цветами и фотографиями Дианы. Люди понанесли к воротам дворца всякую всячину — стихи в честь принцессы, детские неумелые рисунки, четки, карты с изображением дамы червей, другие трогательные сувениры и знаки любви. На какое-то мгновение классовое и клановое британское общество чудесным образом перемешалось. Джентльмены в костюмах в полоску и в котелках соседствовали с лохматыми хиппи в рваных джинсах.

Такого единения Англия не знала со дня окончания Второй мировой войны. До сих пор историки, социологи, психологи, политики пытаются отыскать разгадку этого загадочного феномена и не могут найти ее. Конечно, в наш информационный век, когда новости круглосуточно обрушиваются на планету и ее обитателей по радио и в прессе, по телевидению и в Интернете, когда в небе спутников связи больше, чем звезд, можно мгновенно раскрутить кого угодно и что угодно. А тем более такой экзотический персонаж, как принцесса Диана. Но ее можно было раскрутить как высший секс-символ, как сверхсуперзвезду. Однако не как Жанну д,Арк.

Некоторые считают, что причиной общенационального помешательства послужило то обстоятельство, что смерть Дианы как бы наложилась, наслоилась на глубокие политические перемены в жизни Англии. После почти двадцатилетнего правления консерваторов к власти в результате сокрушительной победы пришли лейбористы, и на Даунинг-стрит, 10, поселился их молодой, обаятельный, харизматичный лидер Тони Блэр. Но при чем тут принцесса Диана? Она выросла в семье, родословная которой длиннее родословной царствующих Виндзоров. Ее отец был двадцатым в генеалогическом древе пэров Англии Спенсеров.

Еще одна версия гласит, что Диана потрясла британскую монархию, и это потрясение вместо того, чтобы разрушить, спасло ее. Монархия в Англии, одной из наиболее развитых демократических государств западного мира, давно уже стала анахронизмом. Англичане сначала любили этот анахронизм, носились с ним. Затем стали остывать. Затем только терпеть. Затем раздражаться, презирать и даже ненавидеть. Монархии оставили лишь чисто церемониальную роль. Покончив с королевской властью, нация принялась за королевские привилегии. Их стали состригать со всех сторон. Королевскую семью заставили платить налоги, урезали пенсион ее членов. Впрочем, жалеть по этому поводу Виндзоров не стоит. Королева Елизавета II по-прежнему самая богатая женщина в Англии.

Удивительный феномен: простые англичане идентифицировали себя с принцессой! Им так же изменяли супруги. Они так же разводились, так же страдали депрессией и булемией. В одной из открыток, прикрепленной к воротам Кеннсингтон-парк Гарденс в дни траура, говорилось: “Дорогая Диана, спасибо за то, что относилась к нам как к человеческим существам, а не как к преступникам. Дэвид Хэйес и другие заключенные парни из тюрьмы Дартмур”.

Молодой премьер Тони Блэр чувствовал, что страна “сошла с ума”. Он говорил своему пресс-секретарю Аластару Кэмпбеллу: “Похороны Дианы абсолютно огромная проблема, возможно, больше, чем кто-либо из нас предполагает. Надо помочь королеве пережить этот шторм”. Выступая в своем избирательном округе, Блэр восклицал: “Только своим взглядом или жестом, которые говорили много больше, чем любые слова, Диана раскрывала перед всеми нами глубину своего сострадания, своей человечности. Она была народной принцессой и именно такой она останется навеки в наших сердцах и памяти”.

Блэру удалось найти краткую и меткую формулу харизмы Дианы — “народная принцесса”. На следующий день эти два слова замелькали на газетных полосах, были на устах у каждого. Но для обитателей Букингемского дворца Диана была не народной принцессой, а падшей принцессой.

Вторжение толпы 

22. Смерть в Париже. Диана. Жизнь, любовь, судьба

22. Смерть в Париже

Эта смерть вызовет скорбь, какой еще не видывал мир.

Тони Блэр – Алистеру Кэмпбеллу

Потребовался почти час, чтобы вызволить Диану из искореженной машины. Спасателям показалось, что она пострадала меньше всех – лишь тонкие струйки крови изо рта и носа напоминали об аварии. После столкновения с колонной «мерседес» закрутило и машина на высокой скорости врезалась в правую стену туннеля. Доди и Диану швырнуло на спинки передних сидений и раскидало по салону. Когда «мерседес» наконец остановился, Диана рухнула на пол автомобиля за спинкой сиденья Рис-Джонса. Ноги ее переплелись, одна оказалась под ней, другая на сиденье. Лицо Дианы не пострадало – только порез на лбу. С закрытыми глазами она была невероятно прекрасной. Казалось, что она просто спит. Но внутренние повреждения оказались очень серьезными: из-за страшного удара ее сердце сместилось вправо, была повреждена легочная вена, произошел разрыв перикарда (защитной оболочки сердца). Грудная клетка Дианы заполнялась кровью. Она умирала в чужой стране – именно такую судьбу один из ее экстрасенсов предсказал Чарльзу.

Первым на место катастрофы подоспел доктор Фредерик Майе – он ехал по туннелю во встречном направлении. Ему показалось, что раны Дианы не смертельны и она может выжить. Он приложил к лицу Дианы кислородную маску, пытаясь помочь ей дышать. Когда прибыла «скорая помощь», Дианой занялся доктор Жан-Марк Мартино, анестезиолог и специалист по реанимации. Еще до того, как оказаться в реанимобиле, Диана перенесла инфаркт. Ей сделали массаж сердца, в горло вставили дыхательную трубку, затем переместили на носилки и перенесли в машину «скорой помощи». По дороге пришлось остановиться, так как давление у Дианы упало до опасного уровня. Ее подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. «Она была без сознания, на искусственном дыхании. Кровяное давление сильно упало, но сердце еще билось»[599].

В окружении полицейского эскорта машина прибыла в больницу Сальпетриер. Рентген показал всю серьезность внутренних повреждений. В этот момент у Дианы произошел второй инфаркт. Разрез грудной клетки обнаружил, что кровь поступает через разрыв мембраны сердца. Адреналин и массаж сердца восстановили ритм, но лишь на время. Самостоятельно сердце Дианы биться не могло. Врачи оказались абсолютно бессильны. Дефибриллятор тоже не помог. 31 августа в четыре утра (в три утра по британскому времени) врачи констатировали смерть[600].

Еще до того, как проезжавший мимо разбитой машины врач начал оказывать Диане первую помощь, папарацци во главе с Ромуальдом Рэтом стали снимать все происходящее. В туннель прибыло больше десяти фотографов, вспышки гремели автоматными очередями. Только двое из репортеров догадались вызвать «скорую помощь», но после этого сразу же начали снимать ужасную сцену. Алчность и бесчувственность репортеров поразила собравшуюся толпу – ведь две жертвы были уже мертвы. Шокированные люди набросились на папарацци. Все были убеждены в том, что истинные виновники катастрофы – репортеры, преследовавшие машину. Подоспела полиция, несколько фотографов было арестовано по обвинению в непредумышленном убийстве и неоказании помощи. Полицейские конфисковали камеры, но после просмотра пленок выяснилось, что все фотографии сделаны уже после катастрофы. А на смерти Дианы уже начали зарабатывать деньги. Два интернет-сайта написали о том, что цена на фотографии Дианы в разбитой машине превысила шестьсот тысяч фунтов. Пирс Морган из Daily Mirror просмотрел снимки агентств и понял, что напечатать их невозможно. Он, как и все остальные редакторы, прекрасно понимал, что в смерти Дианы обвинят именно журналистов.

В больнице известий о состоянии Дианы ожидали британский посол во Франции сэр Майкл Джей и министр внутренних дел Франции Жан-Пьер Шевенман. Они известили о несчастье помощника личного секретаря королевы, сэра Робина Жанрена. Диана настолько отстранилась от королевской семьи, что Жанрен даже не знал, что она находится в Париже. Узнав о ее смерти, он сообщил печальное известие королеве и принцу Чарльзу. Чарльз решил ничего не говорить мальчикам, пока все окончательно не прояснится. О смерти Дианы официально объявили в 5.45 по парижскому времени. Эта новость потрясла весь мир.

Колин Теббат и Пол Баррел вылетели в Париж в сопровождении телохранителя принца Чарльза, Иэна фон Танца. В британском посольстве их встречали сэр Майкл и леди Джей, а также военный атташе Чарльз Ритчи. Леди Джей выбрала черное коктейльное платье, чтобы переодеть Диану. Баррел был глубоко потрясен, он рыдал – хотя впоследствии писал о том, что сохранял полное спокойствие. В посольстве всеми делами занялись Теббат и Ритчи. Они нашли переводчика и машину, которая доставила Теббата и Баррела в «Риц» – нужно было забрать вещи Дианы. Но выяснилось, что Файед уже отослал их в Лондон. В больнице Сальпетриер их проводили в комнату, где находилось тело Дианы.

«Она выглядела такой спокойной», – вспоминал Теббат[601]. На крышах соседних зданий дежурили журналисты, пытавшиеся сделать сенсационные снимки, поэтому Теббат завесил окна палаты одеялами и включил кондиционер, поскольку в помещении было жарко и душно. «От тока воздуха волосы Дианы зашевелились, ресницы дрогнули – мне показалось, что она жива, – вспоминал Теббат. – Полу тоже»[602]. «Казалось, она просто спит… На лице было всего несколько царапин, а волосы скрывали повреждения на голове. Я стоял совсем рядом, но не видел никаких ран»[603]. В углу застыли два бальзамировщика: им предстояло подготовить тело к приезду королевского бальзамировщика из Лондона. Сотрудники фирмы Leadington прибыли позже. Они привезли с собой свинцовый гроб и королевский штандарт, чтобы накрыть его.

Тревога, царившая в больнице Сальпетриер, не шла ни в какое сравнение со смятением, царившим в Букингемском дворце, Балморале и на Даунинг-стрит. В английской истории еще не было случая, чтобы погибла разведенная принцесса. В Балморале принц Чарльз собирался с силами, чтобы сообщить Уильяму и Гарри трагическое известие. Уильям вспоминал, что в тот день проснулся среди ночи и сразу понял, что случилось нечто ужасное. Чарльз, терзаемый чувством вины, переживал не только о судьбе своей жены. Он постоянно твердил: «Ведь во всем будут винить меня, непременно будут…»[604]

Тони Блэр, находившийся у себя дома в Седжфилде, графство Дарем, сказал Алистеру Кэмпбеллу: «Эта смерть вызовет скорбь, какой еще не видывал мир». Утром Блэр выступил с речью, в которой говорил о значении принцессы Дианы в жизни нации: «Она нравилась людям, они любили ее, считали представительницей народа. Она была народной принцессой – и навсегда останется ею в наших сердцах и воспоминаниях»[605].

«После смерти Дианы сразу же начались шумные споры», – вспоминал один из королевских помощников. В Балморале никак не могли решить, следует ли Чарльзу остаться с сыновьями или нужно вылететь в Париж, чтобы доставить тело Дианы в Англию, и уместно ли использовать с этой целью самолет королевы. Помощники личного секретаря Чарльза, Стивен Лэмпорт и Марк Болланд, считали, что нужно лететь в Париж. Они посоветовали принцу руководствоваться собственными побуждениями и даже были готовы забронировать ему билет на рейсовый самолет из Абердина, если самолетом королевы воспользоваться не удастся[606].

Спорили и о том, следует ли воздавать Диане почести как члену королевской семьи и матери будущего короля или же устраниться и поручить заботы по похоронам Спенсерам. Королева предлагала провести частную семейную церемонию в Виндзоре и затем во Фрогморе, как для Уоллис Симпсон, герцогини Виндзорской. Спенсеры предпочитали устроить семейную церемонию в Олторпе. Однако в конце концов всем стало ясно, что народ удовлетворится только торжественной государственной церемонией. Члены королевской семьи продолжали вести себя словно ничего не случилось. Они посетили воскресную службу в церкви Крати, во время которой Диана ни разу не была упомянута – после утраты титула «ее королевское высочество» имя Дианы было вычеркнуто из молитв за членов королевской семьи. Священник прочел подготовленную еще до известия о смерти проповедь, написанную в легком, даже шутливом духе. Никто не говорил о Диане, принц Гарри даже спросил: «А вы уверены, что мамочка действительно умерла?»

Журналисты были возмущены. В понедельник The Times вышла под заголовком «НИКАКИХ УПОМИНАНИЙ О ТРАГЕДИИ». Ей вторила Sun: «А ИМ ВООБЩЕ ЕСТЬ ДЕЛО?» На королеву и королевскую семью обрушился такой шквал критики, какого Англия еще не знала. К концу недели уровень враждебности в обществе достиг высшего накала.

В понедельник днем Чарльз, к которому в Абердине присоединились сестры Дианы, вылетел в Париж на самолете королевы. Чарльз Спенсер узнал о смерти Дианы в своем доме в Кейптауне. Он вспоминал: «Среди ночи раздался телефонный звонок. Это был управляющий Олторпом. Он сказал: „Мы слышали, что в Париже произошла автокатастрофа. Доди Файед погиб, но ваша сестра только ранена. Мы подумали, что вы должны узнать обо всем немедленно“. Я спустился вниз и включил радио. Все станции передавали одно и то же. Прошла информация, что журналисты видели, как Диана выходила из машины. Я подумал, что обошлось, но все же решил больше не ложиться. А потом позвонила Сара и сказала: „Новости ужасные. Похоже, у нее серьезная травма мозга“. Я был потрясен. Не мог в это поверить. И тогда я позвонил Джейн – ведь ее муж приближенный королевы. Роберт Феллоуз в это время говорил по другой линии. Он воскликнул: „О нет!“ А потом Джейн сказала: „Боюсь, все кончено. Она умерла“»[607].

Прежде чем вылететь в Англию, Чарльз сделал заявление в память своей «необыкновенной сестры». В конце он зловеще добавил, что считает виновниками ее смерти журналистов, что «все владельцы и редакторы газет», которые платили за оскорбительные фотографии Дианы, никогда не смоют со своих рук ее кровь. Его слова еще сильнее подогрели гнев общественности. Мать Дианы находилась на острове Сейл. Она была в отчаянии – ведь с Дианой они не разговаривали уже три месяца. Ни принц Чарльз, ни королева не позвонили ей, чтобы выразить соболезнования.

Когда принц Чарльз и сестры Дианы прибыли в Париж, тело принцессы уже было подготовлено. Она лежала очень спокойная и красивая, в черном коктейльном платье и туфлях леди Джей, с безукоризненной прической. В руках у нее были четки, подаренные матерью Терезой. Чарльз, Джейн и Сара остались наедине с Дианой, а затем ее тело поместили в гроб. Колин Теббат и Баррел сопровождали катафалк по Парижу. «Это было нечто фантастическое, – вспоминал Теббат. – В Париже все делают по-другому – люди аплодировали. Когда по улице проезжал катафалк, за которым ехали принц Чарльз, президент, целая толпа полицейских, я, Пол и викарий [преподобный Мартин Дрейпер], весь Париж аплодировал…»[608]

Самолет приземлился в британском аэропорту Нортхолт. Вдоль дороги из Нортхолта в Фулем, где тело Дианы должны были поместить в морг, выстроились тысячи людей. «Я не мог поверить собственным глазам, – вспоминал Теббат. – Леди Сара [Маккоркодейл] сказала: „Мы устроим небольшую частную церемонию в Олторпе“, и мы повернули на А40. Я не мог поверить собственным глазам. На дороге стояли тысячи людей – и ни одной машины». Теббат послал одного из своих шоферов отвезти Сару домой по трассе А40. На этот раз она воскликнула: «Устроить тихие похороны будет невозможно!»[609] Оставив тело Дианы для обязательного вскрытия в Фулеме (первичное вскрытие по французским законам было проведено еще в Париже), Чарльз вылетел в Балморал.

Королевская семья в Шотландии даже не представляла, какая истерия развивается в столице. Толпы людей – белых, черных, старых, молодых – часами стояли в очереди, чтобы расписаться в книге соболезнований в Сент-Джеймсском дворце. Возле Кенсингтонского дворца росли горы цветов. Люди прикрепляли в дворцовой ограде записки с соболезнованиями и стихи. Простые люди прощались со своей принцессой.

Из Фулема тело Дианы доставили в королевскую часовню Сент-Джеймсского дворца. Люсия Флеча де Лима вылетела в Лондон сразу же, как только узнала о смерти подруги. Она с удивлением отметила, что гроб стоит в совершенно пустом помещении: «Когда я в первый раз вошла в часовню, на ее гробе не было ни одного цветка. Тогда я сказала священнику, что если он не позволит выразить скорбь и признательность принцессе как принято, то я вышибу двери часовни, чтобы люди увидели ее без единого знака внимания, а священник разглядел горы цветов, принесенных людьми. Я предупредила: „Завтра я вернусь с цветами“. И я приходила каждый день, и приносила целые охапки – не только от себя, но и от наших друзей, от тех, кто ее знал. Я подошла к цветочному киоску возле мишленовского ресторана [Bibendum на Фулем-роуд], и продавец спросил меня: „Для кого покупаете?“ Я объяснила – для кого, и с этого дня он отдавал мне цветы для нее бесплатно…»[610] «Ее окружали цветы со всего мира. Я сказала принцу Чарльзу: „Люди всего мира хотели бы подарить принцессе Диане тысячи, миллионы цветов“. Мне прежде не доводилось испытывать ничего подобного, хотя в моей жизни бывали потери… Горе народа просто невозможно передать словами»[611].

В последнюю ночь перед погребением тело Дианы доставили домой, в Кенсингтонский дворец. Перед этим Люсия с Полом Баррелом получили последнее мрачное напоминание – доставили пакет с одеждой, в которой Диана была в момент катастрофы: черный топ и белые брюки. Черного блейзера в пакете не оказалось. Пол Баррел целый день разбирал цветы, оставленные возле дворца и присланные друзьями – любимые Дианой белые лилии, тюльпаны и розы. Пол зала, где был установлен гроб, как ковром застлали цветами. Две большие церковные свечи привез отец Тони Парсонс из церкви кармелиток в Кенсингтоне, которую Диана часто посещала.

Тем вечером во дворец приехали Фрэнсис, Сара, Джейн и их дети. Чарльз Спенсер не появился. По просьбе Люсии Баррел спросил Сару Маккоркодейл, можно ли ей провести ночь у гроба Дианы. «…Я рассказал леди Саре, насколько были близки Диана и Люсия, как важно для нее провести эту ночь рядом с гробом, но Сара категорически отказала. Она считала, что присутствовать на бдении могут только члены семьи. Единственная женщина, которая была Диане ближе всех родственников, так и не смогла проститься с ней без свидетелей»[612].

«ГДЕ КОРОЛЕВА, КОГДА СТРАНА НУЖДАЕТСЯ В НЕЙ?» – вопрошала 4 сентября газета Sun. Уже четыре дня продолжался неофициальный траур – и неприкрытая скорбь – по Диане. Королева была в отпуске, за пятьсот пятьдесят миль от столицы. Газеты писали, что она собирается прибыть только в день похорон и сразу же вернуться в Балморал. Елизавета не прислушалась к словам придворных, которые советовали ей приспустить флаг над Букингемским дворцом. Пустой флагшток в конце Мэлла стал «жестоким оскорблением памяти Дианы». Журналисты задавались вопросом, почему королева не обратилась к народу с личным заявлением и выражением скорби? «Народ хочет, чтобы монархия публично присоединилась к оплакиванию Дианы… Каждый час, пока дворец остается пустым, усиливает общественный гнев… Это оскорбление памяти народной принцессы…»

Бывший помощник королевы вспоминал (по поводу ситуации с флагом): «Теперь уже трудно понять, почему в Балморале поступили именно так, а не иначе. Было ли это просто необдуманное решение или проявление надвигающегося кризиса? Если бы двор находился в Лондоне, то королевская семья сразу почувствовала бы, что пустой флагшток вызывает отчетливую неприязнь. Им следовало бы проявить больше чуткости»[613].

Начались неизбежные поиски виновников несчастья. Как могла произойти эта трагедия? Первой мишенью стали папарацци и газеты, которые им платили. Затем народный гнев обрушился на пьяного водителя Анри Поля, а следом на королевскую семью, которая отвергла Диану. Люди были уверены: если бы они этого не сделали, то Диана не оказалась бы в туннеле Альма с каким-то плейбоем. Практически в полный голос шли разговоры о том, что королевская семья, оставшись отдыхать в Балморале, не вернувшись в столицу, чтобы разделить горе нации, выказала полное безразличие к народной принцессе. Пустой флагшток над Букингемским дворцом – резиденцией королевской семьи – вызывал всеобщее раздражение. Народ считал, что королевская семья могла себе позволить хотя бы официальное выражение горя – флаг следовало приспустить.

«В таких вопросах королева является сторонницей традиций, – вспоминает один из придворных. – Поскольку прецедентов не имелось, королевская семья не собиралась ничего менять. Отсутствие личного штандарта или флага вовсе не означает проявления нечуткости – здесь простая логика. Если королева во дворце – флаг есть. Нет королевы – нет флага»[614]. Под давлением общественности дворец, а скорее сама королева, неохотно уступил. Когда королева будет во дворце, флаг можно приспустить. Помощник личного секретаря, сэр Робин Жанрен, переговорив с королевой, сообщил сторонникам «приспущенного флага»: «Мне пришлось выдержать настоящую битву, но вы получите свой флаг…»[615] Компромисс был достигнут: когда королева вернется из Балморала, поднимут ее штандарт, он будет поднят до дня похорон, а затем его заменят на приспущенный государственный флаг, который останется на флагштоке до полуночи воскресенья[616].

«Это было серьезно обдуманное решение: в день похорон следовало совершить символический жест», – говорит Дики Арбитер, самый опытный пресс-секретарь, который когда-либо работал у Чарльза и Дианы. Вопреки всеобщему убеждению королева, по словам Арбитера, была глубоко потрясена смертью Дианы. «В день похорон, когда королевская семья вышла из Букингемского дворца и мимо проехал лафет с гробом Дианы, королева склонила голову. До этого она склоняла голову только у Кенотафа [памятника Неизвестному Солдату]»[617].

Только в пятницу, 5 сентября, когда члены королевской семьи прилетели в Лондон, они в действительности ощутили, что земля колеблется под их ногами, сдвигаемая тектоническими силами эмоций и горя множества людей. Лишь здесь королева почувствовала, что значила смерть Дианы для народа. Елизавета и ее близкие вышли из ворот дворца, чтобы пообщаться с народом, и королеву поразила непривычная атмосфера неприкрытого горя и – впервые в ее жизни – скрытой враждебности.

На той неделе тележурналист Джон Сноу попытался проанализировать настроения людей, собравшихся на Мэлле. Он заметил, что люди раздражены тем, что королева не разделяет их горя. Настроения публики были таковы, что в полиции началась настоящая паника. Опасаясь нападений на погребальную процессию или других беспорядков, руководство полиции даже звонило в штаб с просьбой ввести в Лондон войска. Армейское начальство отказалось участвовать в акциях подобного рода, и тогда на улицах появились огромные фургоны с отрядами особого назначения. В день похорон такие фургоны стояли на всех боковых улицах по ходу процессии[618].

В пятницу вечером, перед похоронами, королева выступила по телевидению. Она говорила о Диане, о ее жизни. Первые слова прозвучали почти как извинение: «Мы все пытаемся справиться с этим горем по-разному. Непросто говорить об утрате: первоначальный шок сменился другими чувствами – неверием в произошедшее, гневом, болью за тех, кто осиротел… И теперь я – ваша королева и бабушка – хочу обратиться к вам от всего сердца». Королева отдала дань уважения Диане – «исключительному, одаренному человеку». Она сказала: «Мы должны извлечь уроки из ее жизни и потрясающей, трогательной реакции на ее смерть…»

Одетая в черное королева сидела у окна – были видны толпы людей у дворца. Она говорила твердо, торжественно и, пожалуй, впервые от всего сердца. Текст написал зять Дианы, сэр Роберт Феллоуз. Даунинг-стрит всю неделю вела переговоры с дворцом. Именно по предложению команды премьер-министра в речь королевы было включено слово «бабушка». «Это было их единственное предложение, – вспоминал Дики Арбитер. – Единственный реальный вклад в организацию похорон. Они предложили две минуты молчания в аббатстве – осталась только одна, – и больше ничего. Правда, Хейдену Филлипсу, постоянному секретарю департамента национального наследия, было сказано, что „деньги не имеют значения“, потому что именно правительству пришлось оплачивать трибуны для журналистов и прочие расходы. И лишь за полчаса до встречи в Букингемском дворце в понедельник утром люди с Даунинг-стрит наглядно убедились, что „ребята из дворца знают, что делают“»[619].

Прощание с Дианой было организовано в рекордно короткие сроки. Королевский церемониал прошел блестяще. Родственники Дианы были неправы, предлагая устроить тихую семейную церемонию в Олторпе. Мир потребовал, чтобы Диана получила то, на что имела полное право, – идеально продуманную, блестящую, достойную церемонию, проведенную Букингемским дворцом. Гроб с телом Дианы должны были провезти из королевской часовни в Сент-Джеймсский дворец, а оттуда по Мэллу через арку Конной гвардии к Уайтхоллу и затем в Вестминстерское аббатство. Полиция, которая оценила огромное количество желающих проститься с Дианой, предложила удлинить маршрут. Из королевской часовни в Сент-Джеймсском дворце тело Дианы доставили в Кенсингтонский дворец, и погребальная процессия началась оттуда. В Гайд-парке установили экраны и громкоговорители – велась прямая трансляция.

Люди следили за похоронами Дианы до погребения. По разным оценкам, в Лондон для участия в церемонии прибыло более миллиона человек.

В 9.08 начали звонить колокола Вестминстера. Из ворот Кенсингтонского дворца появился установленный на конном лафете гроб с телом Дианы. Он был накрыт королевским штандартом, на котором лежали три букета: сноп белых тюльпанов от Уильяма, крупные белые лилии от Чарльза Спенсера и – самый трогательный – небольшой букетик любимых белых роз Дианы с маленькой карточкой «Мамочке», написанной рукой двенадцатилетнего Гарри. Процессия медленно двинулась по Кенсингтон-роуд к Гайд-парку и дальше к Букингемскому дворцу, где память Дианы почтили королева и остальные члены королевской семьи, включая принцессу Маргарет. Когда процессия двинулась по Мэллу, к ней присоединились Чарльз, принц Филипп, Чарльз Спенсер, Уильям и Гарри. Накануне вечером принц Филипп сказал Уильяму, что если тот хочет идти за гробом матери, то он пойдет с ним. Участие в процессии стало колоссальным испытанием для пятнадцатилетнего Уильяма и двенадцатилетнего Гарри. Они шли за гробом Дианы под крики: «Господь благослови вас!» Многие плакали и кидали на дорогу цветы.

В Вестминстерском аббатстве собралось две тысячи человек, сюда пришли ее друзья и коллеги по благотворительной работе. Присутствовала вся королевская семья. Из Соединенных Штатов прибыли Билл и Хилари Клинтон. Президента Франции представляла его жена, Бернадетт Ширак. Было много знаменитостей – Стинг, Валентине Ширли Бэйси, Джордж Майкл и Элтон Джон. Из Голливуда приехали Том Хэнке, Стивен Спилберг, Том Круз и Николь Кидман. Пришли знаменитые друзья Дианы – Дэвид Фрост и Клайв Джеймс. Присутствовали и старинные друзья – Кэролайн Бартоломью и Лора Лонсдейл. Конечно же, были все члены семьи Флеча де Лима, Аннабел Голдсмит, Имран Хан и Джемайма. Приехала директриса школы Вест-Хит, Рут Рудж. «Удивительно, насколько разнообразной была жизнь Дианы, – вспоминал Ричард Кей. – На ее похоронах в Вестминстерском аббатстве собрались все ее друзья, и большинство из них никогда не видело друг друга, многие даже не знали, кто есть кто. Это было просто поразительно». На службе присутствовал Хаснат Хан. Вернувшись из Пакистана, он нашел под дверным ковриком поздравительную открытку от Дианы и приглашение на ее похороны.

Мередит Этерингтон-Смит писала: «Я запомнила мертвую тишину, наступившую в то мгновение, когда вносили гроб. Гроб явно был очень, очень тяжелым – из свинца. Мы слышали только скрип сапог военных, которые несли его, пошатываясь. Я подумала: „Господи, они же его уронят!“ Заиграла любимая музыка Дианы – гимн „Клянусь тебе, моя страна“. Этот гимн исполняли и на ее свадьбе. Затем прозвучала заключительная часть „Реквиема“ Верди, Libera Me Domine. Но больше всего растрогал публику Элтон Джон, исполнив свой реквием по Мэрилин Монро „Свеча на ветру“. Он переписал его специально для Дианы. „Прощай, роза Англии…“ – пел он. Одному Богу известно, как он с этим справился. Он весь дрожал…» Песня Элтона Джона идеально подходила для церемонии. Диана восхищалась Монро, сочувствовала ей и умерла в том же самом возрасте. (Другой ее кумир, принцесса Грейс, на похоронах которой Диана присутствовала, тоже погибла в автокатастрофе пятнадцать лет назад – в сентябре 1982 года.) Драматической кульминацией церемонии стало выступление Чарльза Спенсера. Его речь тронула сердца всех, кто ее слышал.

Он обращался к Диане, которая носила имя богини охоты, но была «самой преследуемой женщиной мира». Превзойти Чарльза Спенсера вряд ли бы кому удалось. «Диана была воплощением сострадания, долга, стиля, красоты, – сказал он. – Для всего мира она была символом бескорыстной человечности, знаменосцем всех поистине угнетенных, английской девушкой, чья любовь и забота не знали национальности; человеком, обладавшим естественным благородством…»

Чарльз не устоял перед соблазном уколоть королевскую семью, которая лишила Диану титула «ее королевское высочество»: «В последний год она доказала, что для ее особой, доброй магии не нужен королевский титул», отметил удивительное чувство юмора, энергию и «любовь к жизни, которая сияла в ее улыбке и незабываемых глазах…»

«Без твоей Богом данной чуткости, – сказал брат Дианы, – мы погрязли бы в полном невежестве и остались глухими к страданиям больных СПИДом, бездомных, прокаженных, жертв противопехотных мин». Когда Чарльз заговорил о том, что под блеском гламура и известности скрывалась та же самая неуверенная в себе девочка, какой она была в детстве, никто не смог сдержать слез. «Однажды Диана призналась мне, что ее собственные страдания помогли ей лучше понять страждущих и отверженных – несмотря на свое положение, на всеобщее почитание, в душе она оставалась ранимой, неуверенной в себе. В ее желании творить добро было нечто детское, будто она пыталась восполнить собственную, как ей казалось, никчемность…»

Чарльз Спенсер обращался не только к репортерам, которые буквально охотились за Дианой, но и критиковал королевскую семью и ее традиции: «…Мы молимся о том, чтобы нам, твоим родным по крови, удалось сохранить ту уникальную атмосферу любви, в которой ты воспитывала этих двух замечательных молодых людей, чтобы их души не были всецело подчинены долгу и традиции, но могли петь открыто, как ты всегда мечтала…»

Кое-кто посчитал горечь, сквозившую в словах Чарльза Спенсера, и его нападки на королевскую семью недопустимыми на похоронах, где, казалось бы, всех присутствующих должно объединить общее горе и всепрощение. Другие же, те, кто знал Спенсеров не понаслышке, сочли упоминание о «кровном родстве» ханжеством. И все же Чарльзу Спенсеру удалось тронуть все сердца. Когда он закончил речь, в аббатстве воцарилась полная тишина. Один из присутствующих вспоминал: «Слышно было, как где-то далеко-далеко за вратами стучат капли дождя… А потом люди разразились аплодисментами»[620].

Об этом же вспоминает и известный журналист: «Под сводами Вестминстерского аббатства раздался звук падающих дождевых капель… Он принес облегчение. По нефу покатилась волна аплодисментов: начали аплодировать люди, собравшиеся на улице, потом две тысячи тех, кто находился внутри… На похоронах не принято устраивать овации, но люди так поступили по велению сердца… Их рукоплескания ворвались в аббатство. Каждый из них желал не просто быть одним из миллионов собравшихся на улицах Лондона, одним из миллиарда людей, смотревших трансляцию по телевизору. Все они хотели быть в аббатстве – поближе к Диане, и аплодисменты позволили им пробиться туда»[621]. Известность Дианы превзошла все мыслимые пределы – ей удалось тронуть людские сердца не только в Британии, но и во всем мире.

В полдень гроб с телом Дианы двинулся к Олторпу. Аплодисменты продолжались. Катафалк был настолько засыпан цветами, что водителю пришлось включить дворники, чтобы расчистить лобовое стекло. У ворот Олторпа катафалк сломался – Диане с ее чувством юмора это понравилось бы. Из Лондона в Нортгемптоншир двинулся королевский поезд, состоящий из элегантных красных вагонов и двух локомотивов «Принц Уильям» и «Принц Генри». В поезде находились принц Чарльз, Уильям и Гарри. Пол Баррел и Колин Теббат ехали с ними – они были приглашены на семейный обед в Олторпе. Во время этой поездки кто-то из свиты предложил вернуть Диане титул «ее королевское высочество». Но это был бы бессмысленный жест, и Чарльз Спенсер отверг предложение. (На похороны Чарльз приехал вместе со своей южноафриканской подругой. Он поручил ее заботам Баррела, чтобы избежать неловкости. Девушка Чарльза, Баррел и Теббат были единственными не членами семьи, присутствовавшими при погребении Дианы на острове. )

В конце поминального обеда Спенсер объявил: «Диана вернулась домой». Королевский штандарт заменили на бело-красно-черно-золотой флаг Спенсеров. После смерти Спенсеры приняли Диану так же, как отвергнувшая ее когда-то королевская семья. Ни те, ни другие не смогли дать ей при жизни той поддержки, какой она заслуживала.

Небольшая процессия пересекла парк и переправилась на остров в центре маленького, окруженного деревьями озера. Восемь уэльских гвардейцев во главе с офицером перенесли гроб по временному понтонному мосту на остров. Земля была уже освящена, могила готова. После получасовой погребальной службы близкие разошлись, оставив Диану одну на пустынном острове – такой же одинокой в смерти, какой была она при жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Смерть принцессы Дианы глазами судмедэксперта: Книги: Культура: Lenta. ru

С точки зрения судмедэксперта, тело человека — безмолвный свидетель случившейся смерти, оно никогда не врет. Остается только эту правду отыскать. Ричард Шеперд был вовлечен в самые громкие дела последнего 20-летия (смерть принцессы Дианы, теракты 11 сентября 2001 года в США), но часто и менее известные случаи оказывались самыми интригующими. Свой опыт Ричард Шеперд описал в книге «Неестественные причины. Записки судмедэксперта». На днях книга выходит на русском языке в издательстве «Бомбора». С разрешения издательства «Лента.ру» публикует фрагмент текста, посвященный поискам причины смерти принцессы Дианы и Доди аль-Файеда.

Я не был дежурным судмедэкспертом по вызову в выходные 31 августа 1997 года: им оказался мой коллега в больнице Сент-Джордж Роб Чапмэн. Ранним утром в тот день Диана, принцесса Уэльская, и Доди аль-Файед погибли в результате дорожно-транспортного происшествия в парижском туннеле — он на месте происшествия, а она в больнице после проведенной операции. Их тела были доставлены на авиабазу Нортхолт в тот же день, и на тот момент коронер Западного Лондона Джон Бертон, который оказался также коронером королевского двора, взял их под свою ответственность. В тот вечер в окружении высокопоставленных полицейских чинов, сотрудников полиции по работе с вещественными доказательствами, ответственного лица по работам на месте преступления, коронера, полицейских фотографов и работников морга, в то время как другие полицейские сдерживали людей на улице, Роб провел вскрытия в Фулеме. Оба умерли от ранений, полученных в результате аварии.

Вопросы, связанные с этими двумя смертями, так никуда и не делись. С целью сдержать неизбежный поток теорий заговора в 2004 году было открыто полицейское расследование. Расследование возглавил сэр Джон Стивенс, тогда старший комиссар лондонской полиции, а впоследствии лорд-судья Стивенс, и он должен был установить, была ли смерть жертв случайной. Новоиспеченный коронер королевского двора Майкл Берджесс предложил мне выступить в роли судебно-медицинского эксперта в рамках этого расследования. Разумеется, оба тела были давно похоронены, так что мне предстояло пересмотреть доказательства, полученные моими коллегами в 1997-м.

Как широко известно, было множество домыслов по поводу причины аварии, однако я не думаю, что были какие-либо сомнения по поводу того факта, что Доди и Диана покинули через черный ход отель «Ритц» в принадлежавшем отелю «Мерседесе» под управлением Генри Пола и, стремительно проезжая по Парижу, уходя от преследования фотографов, их машина врезалась в 13-ю бетонную колонну в туннеле Альма на скорости более 100 км/ч.

При резком торможении машины на такой скорости тела не пристегнутых ремнями безопасности людей не останавливаются вместе с ней. Они продолжают двигаться вперед, бьются о ветровое стекло и приборную панель либо о сидящих перед ними людей. Диана и Доди, находившиеся на заднем сиденье, не были пристегнуты. Не был пристегнут и водитель. Он ударился о руль, а полученные им травмы указывали, что доли секунды спустя его также ударил сзади Доди, который был весьма крупного телосложения и по-прежнему продолжал двигаться со скоростью более 100 км/ч. Генри Пол стал для Доди своего рода подушкой безопасности и мгновенно умер. Та же участь постигла и Доди.

Фото: Jerome Delay / AP

Охранник Доди, Тревор Рис-Джонс, сидел справа от водителя, перед принцессой. Охранники обычно не надевают ремни безопасности, потому что они сковывают движения, однако Рис-Джонс, то ли встревоженный ездой Генри Пола, то ли осознав вероятность аварии, в последнюю минуту пристегнул свой ремень безопасности. Таким образом, его сдержал ремень, а сработавшая подушка безопасности немного смягчила удар, когда в него с заднего сиденья полетело тело Дианы. Она весила значительно меньше Доди, так что ремень Рис-Джонса поглотил часть энергии удара, благодаря чему она получила лишь несколько переломов и небольшую травму груди.

Так как к моменту приезда «скорой» Доди аль-Файед и Генри Пол были, очевидно, мертвы, фельдшеры справедливо стали заниматься ранеными. Они не узнали Диану, которая, как сообщалось, разговаривала. Тревор Рис-Джонс, получивший двойной удар, показался медикам куда более серьезно раненным. Как следствие, разумеется, его забрали первым. В любом случае, Диана была зажата передним пассажирским сиденьем, и ее нужно было оттуда еще извлечь. Рис-Джонса, перенесшего более серьезные повреждения, увезли на первой скорой. После этого Диану извлекли из машины и в срочном порядке забрали в больницу. Никто не знал про небольшой разрыв в вене одного из ее легких. Анатомия человека такова, что этот участок скрыт глубоко в центральной части грудной полости. Давление в венах, разумеется, не такое сильное, как в артериях. Кровь вытекает из них гораздо медленнее, настолько медленно, что обнаружить проблему достаточно сложно, а в случае ее обнаружения устранить ее еще сложнее.

Доди аль-Файед и Диана

Фото: Patrick Bar-Nice Matin / AP

Работники скорой изначально сочли ее состояние стабильным, особенно с учетом того, что она была в состоянии разговаривать. Пока всеобщее внимание было сосредоточено на Рис-Джонсе, кровь из вены продолжала медленно сочиться в ее грудную полость. Уже в машине скорой помощи она постепенно потеряла сознание. Когда у нее остановилось сердце, были предприняты все попытки ее реанимировать, и уже в больнице ее положили в операционную, где врачи обнаружили разорванную вену и попытались ее зашить. К сожалению, было уже слишком поздно. То, что она изначально была в сознании и вообще выжила в результате аварии, было характерно для разрыва жизненно важной вены. Ее травма была такой редкостью, что не думаю, чтобы мне приходилось еще раз с ней сталкиваться за всю мою карьеру. Диана получила очень маленькую травму — только пришлась она на крайне неудачное место.

Ее смерть стала классическим примером того, как мы говорим практически после каждой смерти: если бы только. Если бы только она ударилась о сиденье немного под другим углом. Если бы только она полетела вперед со скоростью на 10 км/ч меньше. Если бы только ее сразу же положили в скорую. Самое же большое «если бы только» в данном случае находилось под собственным контролем Дианы. Если бы только она пристегнула ремень безопасности. Будь она пристегнута, она бы, наверное, появилась на публике два дня спустя с кровоподтеком под глазом, возможно, слегка запыхавшаяся из-за поломанных ребер, а также с подвязанной сломанной рукой.

Причина ее смерти, полагаю, не вызывает никаких сомнений. Однако вокруг этого небольшого, ставшего смертельным разрыва легочной вены оказалось переплетено множество других фактов, некоторые из них достаточно запутанны, чтобы породить множество теорий.

Сторонники теории заговора, в частности, отец Доди, Мохаммед аль-Файед, предполагали, что авария была подстроенной. Самым распространенным предположением было то, что пару убили, так как Диана вот-вот могла опозорить британскую верхушку, объявив о своей беременности. Поскольку я сам не проводил ее вскрытие, то не могу категорически заявлять, что она не была беременна. Роба Чапмэна неоднократно допрашивали по этому поводу, и он объяснил, что никаких признаков беременности ему обнаружить не удалось: изменения в организме можно было бы заметить спустя две и точно через три недели после зачатия, когда она сама еще вряд ли была бы в курсе своей беременности.

Некоторые люди спрашивали меня, могли ли Роба заставить солгать. Могу категорически всех заверить, что нет. Он бы никогда не поступился своими жизненными принципами и не согласился скрыть правду о проведенном вскрытии. И, раз уж на то пошло, я тоже в жизни бы не стал этого делать.

Теории заговоров, однако, основывались не только на предполагаемой беременности Дианы. Были предложены всевозможные объяснения случившейся в ту ночь аварии, и эти теории подпитывались большим количеством нестыковок по этому делу.

Во-первых, были разговоры о второй машине, белом «Фиате Уно», якобы врезавшемся в «Мерседес» до его столкновения с колонной. Установить, однако, что именно случилось, не удалось, потому что ни машина, ни ее водитель — несмотря на обширные поиски по всей Франции и Европе — найдены не были.

Была также и проблема с водителем, Генри Полом. В его крови был обнаружен недопустимый уровень алкоголя, однако его родные, а также те, кто был рядом с ним незадолго до аварии, горячо отрицали, что он был пьян. Последовали обвинения в том, что кровь Пола подменили на чью-то другую, так как в его образце были обнаружены следы препарата, используемого для лечения глистов у детей. Вместе с тем этот препарат также зачастую используют для разбавления кокаина — хотя Пол явно не принимал кокаин, во всяком случае не в ту ночь и не в предшествовавшие несколько дней. Кроме того, уровень угарного газа в крови Пола был запредельно высоким, хотя и не смертельным, и никто не смог найти этому убедительных объяснений.

Несколько неожиданно для всех тело Дианы было забальзамировано. В больницу для этого прибыл французский гробовщик, однако впоследствии так и не удалось установить, кто и зачем его вызвал: определенно не судмедэксперт в парижской больнице. Возможно, дело в том, что процедура бальзамирования является стандартной для членов королевской семьи, но поскольку тела были сразу же отправлены в Великобританию, и Роб провел вскрытия в течение суток после их смерти, французам не было никакой необходимости вводить в тело Дианы бальзамирующую жидкость. Сделав это, они исключили возможность проведения токсикологической экспертизы. У некоторых это вызвало подозрения, однако так как за рулем были не Диана и не Доди, сложно понять, что могли бы изменить результаты их токсикологической экспертизы.

После многочисленных дипломатических споров и вооружившись большим количеством вопросов, я вместе с группой полицейских отправился в Париж. Французские власти оказали нам не самый теплый или даже любезный прием, однако мы смогли увидеть место аварии и в конечном счете саму машину. Другие специалисты пытались объяснить повышенный уровень угарного газа в крови Пола и сразу же принялись осматривать подушки безопасности, однако я, следуя своей роли, направился, разумеется, в морг.

Здесь я встретился с профессором Доминикой Лекомт, обворожительным судмедэкспертом, которой не посчастливилось дежурить по вызову в ту ночь. Она провела вскрытие Генри Пола. Она хорошо разговаривала по-английски, пока я не принялся обсуждать детали вскрытия, а также возможность того, что образцы крови могли быть перепутаны из-за ошибки в системе регистрации. После этого она больше ничего не сказала и настояла на том, чтобы дальнейшее обсуждение проводилось только через переводчика, и затем частенько советовалась с сидевшим рядом с ней адвокатом.

Надеюсь, она поняла, как сильно я симпатизировал ей и сочувствовал. Типичная субботняя ночь в морге большого города включает жертв аварий, пьяниц, которым не повезло, а также жертв убийств и потасовок. В Париже судмедэксперты, как правило, не занимаются ими в выходные: вскрытия начинают проводить в понедельник утром. Таким образом, профессор Лекомт спала у себя дома, когда посреди ночи ее внезапно в срочном порядке вызвали. Человек с самым часто фотографируемым лицом в мире умер в автомобильной аварии, и тело этой женщины поступило в морг вместе с телами ее водителя и парня. Правительства, родные и международная пресса с нетерпением ждали ее заключения.

Главное правило для громких смертей заключается в том, чтобы притормозить. Делать все медленно. Правильно и в строгой последовательности выполнить все процедуры. Лучше уж соблюсти все эти правила, потому что в случае смерти знаменитости все твои действия будут еще долгое время обсуждаться как публично, так и за закрытыми дверями. Непосредственно во время происходящего судмедэксперт оказывается под давлением обстоятельств, требующих от него немедленно со всем разобраться. В два раза быстрее, чем обычно, и с использованием лишь половины имеющейся обычно информации. Немедленно дать ответ на сложные медицинские вопросы. Я на своем горьком опыте убедился, что благодарности потом в таких делах ни от кого не дождешься. Никогда. Тебя только и делают что критикуют — ты либо сделал что-то, чего делать не следовало, либо (как это чаще всего бывает) не сделал того, что, возможно, стоило сделать.

К сожалению, судмедэксперты в такой ситуации порой все-таки прогибаются под невероятным давлением, требующим от них поспешить, обойтись без формальностей, принять «очевидное». Они начинают действовать не по порядку, в результате чего могут совершить нехарактерные для них неосторожные действия. Думаю, она хорошо постаралась, и, хотя позже я и нашел кое-какие ошибки, у меня к ней нет никаких претензий. И я могу прекрасно понять, как она оборонялась по прибытии британского судмедэксперта, принявшегося задавать ей настойчивые вопросы по поводу соблюдения ею необходимых процедур после того, как семью годами ранее ее внезапно разбудили для выполнения особенно ответственной ночной работы.

Расследование Стивенса обошлось в 4 млн фунтов, и его результатом стал отчет на 900 страниц, который был наконец предоставлен в конце 2006 года. В нем говорилось:

«Мы пришли к заключению, что с учетом всех имеющихся на данный момент доказательств никакого заговора с целью убийства кого-либо из находившихся в машине не было. Это была трагическая случайность».

Рапорт никак не остановил сторонников теорий заговора и уж точно не Мохаммеда аль-Файеда. В 2007 году после значительного давления было объявлено о проведении полного расследования. Меня вызвали в качестве свидетеля-эксперта, и на этот раз Францию удалось убедить предоставить больше материалов. Разумеется, я уже видел полный отчет о вскрытии Генри Пола. Затем, в конце сентября, совсем незадолго до начала нового расследования, французские власти наконец предоставили фотографии со вскрытия Генри Пола.

Перевод И. Чорного

«Меня обманули»: брат принцессы Дианы вспоминает ее похороны

26 июля 2017

Автор фото, AFP/Getty Images

Подпись к фото,

Граф Спенсер (в центре) и принцы Филипп, Уильям, Гарри и Чарльз шли за гробом Дианы

Брат принцессы Дианы граф Спенсер рассказал, что британский королевский двор вынудил его племянников Уильяма и Гарри пережить ужас похоронной процессии и солгал ему, что принцы сами изъявили желание пойти за гробом матери.

Граф назвал принуждение принцев «странным и жестоким», а получасовое траурное шествие по центру Лондона на глазах у миллиона скорбящих — «самыми страшными минутами моей жизни».

В преддверии 20-й годовщины кончины принцессы Уэльской ее младший брат рассказал Би-би-си, что «страстно выступал против» того, чтобы Уильям и Гарри шли за гробом, и уверен, что Диана была бы против.

«Меня обманули, мне сказали, что они сами вызвались. Разумеется, ничего такого не было».

«Это была самая ужасная часть похорон, вне всякого сомнения, — идти за гробом сестры бок о бок с убитыми горем мальчиками».

«Невозможно забыть это чувство, когда душа срывается в бездонный колодец печали, и тебя накрывает сокрушительная волна скорби. Меня до сих пор мучают кошмары».

Автор фото, PA

Подпись к фото,

Принцам Уильяму и Гарри было 15 и 12 лет соответственно, когда погибла их мать

Принц Гарри недавно вспоминал похороны и говорил, что «ни один ребенок не должен переживать подобное».

Проводить принцессу пришли более миллиона человек. Живой коридор протянулся от Сент-Джеймсского дворца до Вестминстерского аббатства. Люди рыдали, забрасывали гроб цветами, выкрикивали признания в любви и слова поддержки принцессе и ее детям, что лишь усугубляло страдания идущих за гробом.

«Невозможно было не поддаться настроению толпы. Эмоции были настолько мощными, что проникали в самое сердце, — говорит граф Спенсер. — Ужасные воспоминания».

«Я никого не хотел уколоть»

Речь графа на похоронах пресса интерпретировала как выпад в адрес королевской семьи. Сам он говорит, что стремился заступиться за покойную сестру и воспеть ее трудную судьбу.

Подпись к фото,

Речь графа рассорила Спенсеров и Виндзоров

Через пару дней после траурной церемонии, перед тем как похоронить принцессу в фамильном поместье Спенсеров в Нортгемптоншире, граф еще раз прочитал панегирик над телом сестры. Он уверен, что ей бы понравилось.

«Мне кажется, я не разбрасывался обвинениями. И уж точно каждое слово было правдой, я стремился быть предельно честным».

«Я никого не хотел уколоть, мне лишь хотелось воспеть Диану. И если в процессе я нелицеприятно отозвался о ком-то — и особенно это касается прессы — значит, они того заслужили».

Граф упомянул папарацци и рассказал, что один из них угрожал преследовать Диану до конца и «помочиться на ее могилу».

«В последние годы Диану окончательно довели папарацци и желтая пресса», — сказал он.

«Худшие представители этой профессии сделали её жизнь невыносимой, и я думаю, даже на похоронах уместно было упомянуть об этом».

Автор фото, PA

Подпись к фото,

Принцесса Диана была излюбленной целью папарацци

Спустя 20 лет граф перечитал свою речь и нашел её «весьма взвешенной».

На вопрос, какой была реакция королевы — его крестной матери, — он ответил, что Елизавета Вторая сказала общему знакомому, что граф имел полное право выразить свои чувства.

«Не надо меня записывать в борцы с монархией. Моя речь была о Диане, и только о ней».

ВСЕ ПРОХОДИТ, ДАЖЕ ДИАНА – Огонек № 37 (4572) от 20.09.1998

Когда бешено мчавшаяся машина с Дианой, принцессой Уэльской, и ее женихом врезалась в бетонную стену туннеля в центре Парижа, мир испытал шок. Диана скончалась через несколько часов в больнице. Доди аль-Файед, жених Дианы, и сидевший за рулем Анри Поль, его приятель, погибли сразу. Телохранитель Дианы, Тревор Рис-Джоунс, был единственным из пассажиров, кто пристегнулся ремнем. Он спас себе этим жизнь, но катастрофа лишила его памяти. С той ночи прошел год. Какова судьба оставшихся в живых участников драмы? Как отметил мир годовщину трагедии?

Год безработных папарацци

Немеркнущая слава

В США книжные магазины переполнены книгами и фотоальбомами о принцессе Диане. Годовщину со дня ее смерти многие газеты и журналы отметили публикацией снимков и статей, рассказывающих об этой незаурядной женщине. Популярнейший в США телеведущий Ларри Кинг несколько раз возвращался к ней в своих ежевечерних передачах, чтобы снова и снова напомнить о Диане, о годовщине, а уже он-то откликается только на самые жгучие темы!

Потому что эта тема неизменно привлекает читателя, зрителя. Среди американских поклонников принцессы (а точнее, поклонниц, ведь речь идет преимущественно о женщинах), есть и такие, кто скупает абсолютно все, что есть в продаже о Диане. Фотографии и книги, тарелки с портретом принцессы, почтовые марки, чашки-кружки, прочие сувениры. И создают у себя дома мемориальные «диановы уголки», молельни-часовни. Несколько таких микромузеев показало — как курьез — американское ТВ. Производство сувениров — выгодный бизнес.

Но и те американки, чья любовь к принцессе не достигла масштабов культа, даже они, покупая в супермаркете продукты, с тяжким вздохом самоукоризны набирают пачку таблоидов с Дианой на обложке. Удержишься ли?!

Ни одну женщину так часто и так много не фотографировали. Благо, была она не только очень красива, но и на редкость фотогенична… Настало время пустить снимки в ход.

Многие высказывают возмущение подобной коммерциализацией памяти. На эти упреки приводят ответ: в благотворительный фонд. Деньги пойдут на добрые дела, которыми принцесса занималась при жизни. Диана и после смерти продолжит творить благо, помогая неизлечимо больным, увечным, детям, старикам, беднякам…

Но, конечно, немалая часть этих денег прилипает к жадным рукам эксплуататоров памяти.

Вечные цветы

Не зарастает народная тропа к могиле принцессы Уэльской.

Похоронили Диану на острове, в ее родовом имении близ городка Элторп, в ста с небольшим километрах от Лондона. Воздвигли памятник в классическом стиле, с колоннами и профилем Дианы. За посещение острова берут деньги. Так решили Спенсеры, брат и сестры покойной, которым принадлежит имение — и соответственно могила. Не кощунство ли — брать деньги за ее посещение? В ответ слышен все тот же аргумент: собранные средства пойдут на благотворительность.

У Кенсингтонского дворца в Лондоне (в нем жила Диана) всегда цветы. Год назад, в день похорон, близ дворца был возложен, по подсчетам, миллион букетов. «Миллион, миллион алых роз» бросил к ногам любимой художник, герой песни Аллы Пугачевой. Но разве те цветы кто-то пересчитывал? А тут — не художественный образ, не абстрактная метафора, а миллион учтенных букетов. Англичане — конкретные люди, любят счет.

К слову сказать, соревнование с Лондоном, я считаю, художник все равно выиграл: ведь он дарил эти цветы один…

Что же касается букетов у королевского дворца, то они часто сопровождались трогательными посланиями, записками, фотографиями, портретами Дианы, созданными чьей-то неумелой рукой. Все эти письма и рисунки сохранены для истории.

Розы от тифлисского художника француженке певице быстро, увы, завяли. А вот как поступили власти Лондона с цветами, предназначенными Диане. Те растения, что сохраняли свежесть, после дня похорон развезли по больницам, домам инвалидов и престарелых. Увядшие цветы переработали — и полученную массу внесли в почву у Кенсингтонского дворца. Лужайки навсегда сохранят «биологическую память» о цветах для Дианы.

И сколько же еще букетов, сколько цветов легло на капот и под колеса черного «роллс-ройса» с гробом Дианы, медленно двигавшегося в день похорон от Лондона до Элторпа…

Так никого в Англии не хоронили.

Почти как Ди Каприо

Дети Дианы, принц Уильям, 16 лет (ему суждено со временем стать королем), и его 13-летний брат принц Гарри учатся. Старший — в знаменитом Итоне, лучшей из частных школ Великобритании. С сентября там начнет учиться и младший, сдавший для поступления в Итон весьма сложный экзамен по ряду дисциплин.

Об Уильяме и Гарри известно, что ребята они «нормальные» — увлечены спортом, хорошо учатся, дружат со сверстниками, не важничают, не пользуются в школе привилегиями, ведут себя скромно.

Фоторепортеры соблюдают деликатность и не отравляют им существование назойливым подглядыванием. Когда погибла Диана, воронье под названием папарацци, фотографы светской хроники, испытали что-то вроде угрызений совести и пообещали не преследовать ее детей. Пока что свое обещание они держат. Но контакт у ребят с прессой есть. Недавно Уильяма попросили ответить в письменном виде на вопросы журналистов, что он и сделал, удовлетворив любопытство газет.

Но кому-то это кажется недостаточным. Читателям любопытно, к примеру, приглашал ли принц Уильям какую-нибудь из своих сверстниц на свидание? И вообще, целовал ли он девочку? Если да, то кого?

Кем бы ни была эта счастливица, завидуют ей миллионы девчонок. Похожий на маму Уильям — красивый мальчик, не просто «принц из сказки» и будущий король. Девочки обожают, любят его — почти как героя «Титаника» Лео Ди Каприо. (Сильнее т о й любви не бывает.) И когда Уильям появился в Ванкувере, в Канаде, вместе с отцом во время официального визита будущих монархов, десятки тысяч девчонок в толпе буквально посходили с ума…

В годовщину гибели матери мальчики опубликовали письмо, обращенное к жителям Великобритании, ко всем, кто разделил с ними горечь утраты. Они попросили считать траур законченным. Постоянные напоминания причиняют нам только боль, объяснили они. Диана сама «не захотела бы, чтобы жизнь из-за нее остановилась».

А был ли «кризис»?

Модная прежде тема «глубочайшего кризиса британской монархии» как-то незаметно сошла с газетных полос. А ведь совсем недавно леваки потирали руки, предсказывая крах монархии. Да здравствует демократия!

Говорили, что в конфликте между Дианой и королевским двором «народ» принял сторону принцессы. Значит, отверг монархию? Ничуть не бывало. Традиционную приверженность британского народа королевской власти не в состоянии разрушить разочарование в том или ином конкретном лице. Монархия — национальная традиция!

Монархия в Англии царствует, но не управляет. И потому… никому не мешает. Деспотическая модель управления, столь дорогая душе и сердцу русского монархиста («православие, самодержавие, народность»), чужда жителю Альбиона. В демократической Англии монархию поддерживают люди любых политических взглядов, вот почему она так крепка.

Виндзоры и принцесса Диана едва ли смогли бы ужиться «под одной крышей». И королевский двор за это действительно осуждали. И правящую королеву — Елизавету II, и ее супруга — принца Филипа, и ее престарелую матушку — королеву-мать. Да и сам принц Чарльз, супруг Дианы, оказался в этих распрях по другую, чем она, сторону баррикад и попал в Англии в немилость. Причем не только по причине отсутствия любви к супруге.

Чарльз поступал так, как того требовал дворцовый этикет, был верен исторической традиции, следовал настояниям матери, семьи. Традиция требовала, чтобы Диана знала свое место. Не любит муж? Должна смириться, стерпеть, притвориться, сделать вид… Ради интересов монархии, во имя долга, ради своих детей…

Молодая, пылкая, искренняя в своих проявлениях Диана была «просто другой». Она олицетворяла новый век. Век равенства между мужчиной и женщиной, век естественности и простоты в отношениях между людьми. Она отвергла ценности и качества, которые на протяжении веков несла в себе британская аристократия, представляя их в качестве «чисто английских» черт характера — высокомерие к тем, кто ниже тебя по социальной лестнице, холодное равнодушие к окружающим, ирония, презрение и неприязнь к «чужим», к неангличанам, показное равнодушие даже к собственным детям. ..

Диана могла тоже не жаловать слуг во дворце, но она все же была в большей мере продуктом своего времени. Мечтала о «жизни как все», хотела наслаждаться простыми земными радостями, доступными образованной женщине среднего класса, хотела воспитывать детей в среде, которая познакомила бы будущего монарха с жизнью нормальных англичан.

В беседе с Ларри Кингом лондонский таксист рассказывал (дело происходило год назад), как он однажды застрял в автомобильном заторе — рядом с машиной Дианы. У них тут же возник разговор. Несколько минут они перебрасывались шуточками, хохотали… Англия ее обожала.

Однако никакого «кризиса монархии» это обожание не вызвало.

«Королева сердец»

Диана принадлежала к древнему роду, у которого были, по крайней мере не меньше, чем у Виндзоров, исторические права на престол. Нет, она не была Золушкой, попавшей по воле феи к принцу на бал!

И именно потому, что она была — чувствовала себя — свободной и гордой женщиной, Диана нашла силы бросить вызов традициям и развелась с будущим королем. Оставила мужчину, который женился на ней без любви, потому что любил всю жизнь другую.

Она отрицала, что в мечтах видит себя королевой. Говорила, что предпочла бы остаться в памяти «червонной дамой», queen of hearts. Тут игра слов: дословно сие означает «королева сердец». Любимицей народа. Высокое тщеславие! Так к ней и привязалось определение: «народная принцесса».

В самом деле, она была незаурядной личностью.

Виндзоры под ее влиянием кое-что поняли. Изменился рисунок, стиль поведения королевской семьи на людях. Они научились радушно улыбаться. Судя по фотографиям, общение с простым народом доставляет им наслаждение.

Проще стал и принц Чарльз, пожимающий отныне руки простолюдинам на улице. Больше времени он проводит с сыновьями. Но фотографиях он предстает нежным, заботливым отцом, который не стыдится своих чувств к подросткам-сыновьям.

Авторитет монархии восстановлен, на что обращают внимание результаты рейтинговых опросов. Никогда прежде англичане не испытывали такого теплого чувства к принцу Чарльзу. В английских и американских телепрограммах, посвященных годовщине со дня смерти Дианы, более не звучит осуждение Виндзоров, и их расхождение с принцессой представляется отныне в весьма тактичном свете. Страсти остыли.

Старая любовь не ржавеет

Но не все.

Брак Дианы и Чарльза разрушила разлучница. Замужняя дама, по сравнению с принцессой — не первой молодости и красоты, г-жа Камилла Паркер-Боулз.

Пикантная деталь. Выяснилось, что бабка Чарльза, королева-мать, открыто поощряла связь между внуком и Камиллой. Вплоть до того, что предоставляла им место для свиданий в Букингемском дворце, в своих персональных покоях…

Но теперь не осталось преград для встреч 49-летнего Чарльза и 51-летней Камиллы. Та развелась с мужем… И открыто остается ночевать в Сент-Джеймсcком дворце, где живет Чарльз, или в его загородной резиденции в Хайгроуве. Появляется на официальных мероприятиях королевской семьи, подружилась с детьми Чарльза. Хотя эти двое уже столько вместе, окружающие отмечают, что между ними «пробегает электричество», что принц с ней выглядит очень счастливым, очень легким. ..

Всех, конечно, волнует, поженятся ли они.

Еще никогда женщина, побывавшая женой другого мужчины, «разведенка», не восходила в качестве королевы на британский престол… Признают ли англичане за Чарльзом и Камиллой право нарушить историческую традицию?

Согласно опросу общественного мнения, проведенному лондонской газетой «Экспресс», 46 процентов жителей Великобритании высказываются против этого брака. Однако год назад, накануне смерти Дианы, число противников такого брака, по данным сходного опроса, было большим — 56 процентов.

Впрочем, и Чарльз и Камилла настойчиво отвергают слухи о возможном браке. Нам, мол, и так хорошо, чего же боле.

Безутешное горе отца

Осталось рассказать о последнем действующем лице этой драмы. Это эксцентричный мультимиллиардер Мохамед аль-Файед, отец Доди, погибшего в катастрофе жениха Дианы.

Богат он несметно. Причем он не просто скупил подряд недвижимость в европейских столицах, нет, приобретал самое-самое. Владеет самым шикарным отелем в Париже («Ритц»), самым роскошным магазином в Лондоне («Хэрродс»). ..

Аль-Файед обласкан властями многих стран. Французское правительство наградило его орденом Почетного легиона, итальянское — высочайшим орденом Италии. Ведь он выдающийся филантроп, щедрый даритель. (Но есть одно правительство, которое воздерживается от наград. Это правительство Англии.)

Родился он в Египте, но последние 35 лет жизни провел в Великобритании. Вместе с младшим братом Али контролирует всемирно известные британские учреждения. Ему принадлежит не только известный памятник архитектуры, символ богатства британской столицы — уже упоминавшийся магазин «Хэрродс», где одеваются мировые знаменитости. Он владеет лучшим в мире юмористическим журналом «Панч», история которого насчитывает 150 лет. Британская футбольная команда «Фулфэм» — тоже его собственность. Как и фирма — изготовитель мужских сорочек «Тернбулл энд Эссер», еще один источник гордости и славы Великобритании.

До недавних пор аль-Файед выступал спонсором королевских скачек в Виндзоре, события в такой же степени спортивного, как и светско-политического, значение которому придает неизменное присутствие на скачках королевы Елизаветы.

В одном из последних номеров журнала «Панч», который по-прежнему принадлежит аль-Файеду, опубликована карикатура на королеву-мать: телом карикатурный персонаж — Диана, лицом — Елизавета. Не смешно.

Виндзоры, конечно, очень хорошо аль-Файеда знают.

Знают — и презирают. Со всеми его виллами и замками, разбросанными по всему свету, воздушным и морским прогулочным флотом египтянин в их глазах — выскочка, тщеславный иностранец, самозванец, аферист. Аль-Файеду отказывают в получении британского гражданства — при всей его благотворительности, при всех миллионах, вложенных им в британскую экономику. Ему отказано даже в спонсорстве королевских скачек!

Много пишут об экстравагантных выходках аль-Файеда (в «Хэрродсе» он создал «Египетский зал» с двенадцатью статуями фараонов, каждый из которых носит черты хозяина магазина). Его преследуют судебными исками, его имя полощут в газетах. Его обвиняют в том, что он придумал себе биографию. Привирает, что его отец был богатым экспортером хлопка: на самом деле Файед-старший был школьным учителем в бедном районе Александрии. Приставил «аль» к своей плебейской фамилии… И так далее.

Этот человек готовился стать тестем матери будущего короля Великобритании. Вот тогда он посрамил бы спесивых Виндзоров. Нефть и золото арабского мира смешались бы с голубой кровью британской аристократии… Но — автомобильная катастрофа в Париже.

Версия заговора

Погиб его красавец сын, который должен был унаследовать несметные богатства отца. Рухнули мечты… И на арабском Востоке возникло такое объяснение событий: Диана и ее жених погибли в результате заговора. Кто-то решил любой ценой предотвратить ее брак с мусульманином. И совершил хладнокровное убийство обоих. Кто? Сионисты и их агенты!

А в Париже в ходе официального расследования обстоятельств автокатастрофы речь зашла о том, что француз Анри Поль, погибший водитель машины, якобы работал… на британскую разведку!

Так, во всяком случае, утверждает бывший сотрудник британской разведки Ричард Томлинсон, давший соответствующие показания французскому судье Арве Стефану, который расследует обстоятельства гибели принцессы Дианы, в ходе допроса во Дворце правосудия в Париже. Их встреча произошла по инициативе Томлинсона. По словам последнего, двое телохранителей принцессы Дианы (один из них — Тревор Рис-Джоунс, получивший мозговую травму в результате катастрофы), тоже были агентами британской разведки.

Ричард Томлинсон, выступающий с резкой критикой британской разведки, попытался продать издателям свои сенсационные мемуары о работе в ней. За разглашение государственной тайны, которую обязался соблюдать Томлинсон, британские власти отправили его на четыре месяца в тюрьму. Что лишь подогрело его «разоблачительный» зуд.

Французские юристы не воспринимают пока всерьез эту версию — о причастности британской разведки к гибели принцессы Дианы. Они обещают закончить следствие в октябре. Результаты его будут преданы огласке. Подождем — увидим.

Владимир ВОЙНА

На фото:

• Прошел год…
• Королева-мать по-прежнему очень любит своих гвардейцев. Поглаживая собачку, она улыбается новому дню.
• Королева Елизавета объезжает новых лошадей в своей родовой конюшне. ..
• Принц Чарлз научил сына Гарри новому удару в поло.
• … и по-прежнему любит настоящее английское пиво.
• Вместе с Гарри принц очень любит посещать благотворительные концерты. Особенно «Спайс Герлз».
• Папа аль-Файед купил себе новую игрушку, гидровелосипед. И катается в Сен-Тропе.

Фото FOTObank/REX, AFP, REUTER

Авария принцессы Дианы. Что случилось в Париже 22 года назад :: Autonews

31 августа 1997 года в Париже произошла одна из самых странных автокатастроф. В ней погибла Диана Фрэнсис Спенсер, более известная как принцесса Диана — первая жена наследника британского престола принца Чарльза Уэльского. Находясь в ранге третьей женщины королевства Великобритании, Диана заслужила всенародную любовь за отношение к своим детям и благотворительную деятельность.

Люди всего мира сопереживали разводу Дианы с Чарльзом и пытались разобраться в ее отношениях с продюсером Доди Аль-Файедом. Катастрофа стала настоящим шоком для всего мира — на похороны пришли 3 миллиона человек, а телетранс церемонию смотрели 2,5 млрд людей. Разбирательство, которое было потрачено, 12,5 млн фунтов, закончилось лишь в 2008 г., но смертельное ДТП в парижском тоннеле Альма до сих пор считается одной из самых загадочных аварий в истории.

Как все было

30 августа 1997 г.Диана вместе с Доди Аль-Файедом прибыла в Париж. Они заехали в принадлежащий отцу Аль-Файеда миллиардеру Мохаммеду Аль-Файеду отель «Ритц», откуда уже ночью отправились в апартаменты Аль-Файеда на улице Арсена Хаузсея. Диана и Доди сидели на заднее сиденье седана Mercedes-Benz S-класса, за рулем находился заместитель начальника службы безопасности отеля «Ритц» Анри Поль, а справа от него — охранник Тревор Рис-Джонс.

Фото: Бенджамин Верманн / Global Look Press

Катастрофа случилась в 0:23 31 августа на набережной правого берега реки Сены — на въезде в тоннель Альма Анри Поль потерял управление, машина ушла в занос и врезалась в столб, поддерживающий крышу. Поль и Аль-Файед погибли на месте, а Диана скончалась позже в больнице. Охранник Рис-Джонс, который был единственным пристегнутым пассажиром машины, пострадал, но выжил. Он не смог дать внятных показаний, что массовило весило произошедшего.

Неисправный автомобиль

Диана и ее компаньоны в автомобиле Mercedes-Benz S280 черного цвета, принадлежавшем отелю «Ритц», причем эту машину предоставили незадолго до катастрофы взамен другой, якобы имевшей неисправности.В мае 2017 г. были обнародованы данные об этой машине, согласно которой она имеет очень непрозрачную историю. По этим сведениям, автомобиль был впервые куплен в сентябре 1994 г., а через три месяца был украден и разбит с переворотами.

Фото: Flynetpictures.co.uk

После аварии машину якобы восстановили, выставили на продажу, и еерел приобрел «Ритц». Есть сведения и о том, что водителю было запрещено более 60 км / ч, потому что автомобиль в этом случае переставал нормально управляться. Кроме того, у машины вроде как не работали задние ремни безопасности, что помешало пристегнуться Диане и Аль-Файеду.

Превышение скорости

На месте аварии действовало ограничение скорости 50 км / ч, но Mercedes двигался с явным превышением. В первых сообщениях об аварии фигурировали данные о том, что автомобиль врезался в столб на скорости 190 км / ч, якобы именно в этом положении застряла стрелка спидометра.Производитель официально сообщил, что спидометр этой модели при аварии автоматически возвращается к нулю и не имеет функции памяти цифровой. В процессе следствия было объявлено, что скорость машины во время столкновения была в диапазоне 95–110 км / ч, а на данный момент считается, что Mercedes влетел в столб на 105 км в час.

Пьяный водитель

Анализ крови Анри Пающей подтвердил наличие алкоголя в концентрации, втрое превышено разрешенные во Франции нормы. По оценкам британского следствия, в тот вечер после окончания своего рабочего дня выпил по меньшей мере пять бокалов аперитива Ricard.Скорее всего, он не собирался садиться за руль, но ему пришлось сделать это по просьбе руководства отеля. В качестве одной из причин аварии официально называлось возбуждение водителя «Мерседеса», вызванное алкоголем. Поль также не был пристегнут.

Действия папарацци

Леди Ди была из любимых профессиональных фотографов, которые следовали за ней и ее окружением по пятам. Чтобы избавиться от папарацци, в роковой вечер охрана отеля «Ритц» придумала план: для отвлечения внимания от главного входа гостиницы отъехал автомобиль без пассажиров, а Диана и Аль-Файед сели в другую машину на заднем дворе.Некоторые фотографы раскусили маневр и пустились в погоню за Дианой.

Фото: Жан-Луи Атлан / Global Look Press

Для того, чтобы оторваться от преследователей, Анри Поль сильно превысил допустимую скорость. Кроме того, существовала версия, что водитель потерял управление, потому что уворачивался от машины одного из папарацци.В итоге сразу девять фотографов были обвинены в непредумышленном убийстве, еще троих судили за съемку разбившегося автомобиля как за вторжение в частную жизнь. Обвинения с папарацци были сняты в 2002 и 2003 годах.

Действия другого автомобиля

Расследуя обстоятельства трагедии, французское следствие в 1999 г. указало, что Mercedes-Benz перед ударом в столб, возможно, столкнулся с белым Fiat Uno, следы которого нашли на месте аварии. Очевидцы подтвердили, что такая машина в тоннеле была, но сразу после аварии скрылась.Существует версия, что Fiat подрезал Mercedes — это и причиной аварии. Подозрение пало на французского фотографа Джеймса Андансона, который владел такой же машиной и ранее уже фотографировал Диану вместе с Аль-Файедом.

Автосервисы Autonews

Искать больше не нужно. Гарантируем качество услуг. Всегда рядом.

Выбрать сервис

На этой версии настаивал отец, который полагал, что Андансон был нанят британскими спецслужбами для убийства Дианы.Следовало столкновения на машине не нашли, у самого фотографа было алиби, но он все равно поспешил продать Fiat. Год спустя Андансона нашли мертвым, но сочли его смерть самоубийством.

Операция спецслужб

Главным сторонником теории заговора был миллиардер Мохаммед Аль-Файед, отец Доди. На 15 лет он отстаивал версию об убийстве Дианы британской секретной службой MI6. Существовали предположения, что на MI6 работали то Анри Поль, то Тревор Рис-Джонс, но связи того другого с разведкой выявить не удалось.Говорили, что убийство Дианы могла королевская семья, которая была бы резко против ее романа с мусульманином. Кроме того, пыталась быть не сама Диана, а Доди Аль-Файед, у которого было немало методов.

Принцесса на обочине — МК

Странная смерть Дианы стала финалом ее странной жизни

30. 08.2007 в 13:36, просмотров: 15286

Тринадцатый столб

В 12.20 ночи черный «Мерседес» проложил себе путь сквозь густую толпу зевак, а затем резко набрал скорость. Вместе с лимузином рванулись и папарацци — пять автомобилей, три мотоцикла и два скутера. Доди приказал Анри ехать домой на Rue Arsene-Houssaye через туннель Pont d’Alma. Спидометр показал 68 миль в час, когда «Мерседес», потеряв управление, врезался в тринадцатый (роковое число!) Столб от начала туннеля.

Первым к разбитому лимузину подбежал папарацци Ромуальд Рэт. «Рэт» по-английски «крыса».Подходящее название! Рэт как бесноватый бросился к «Мерседесу», фотографируя на ходу груду искореженного металла, от которого шел дым. Пахло гарью. Надрывно и неумолчно гудел гудок.

Диана лежала на полу разбитого вдребезги автомобиля, упершись своими умопомрачительными ногами в заднее сиденье. Вокруг были разбросаны ее украшения. Доди был уже мертв. Его джинсы превратились в лохмотья, обнажив знаменитые гениталии египетского плейбоя. Диана еще дышала. Внешне на ней не было никаких следов аварии.Рэт прикрыл ковриком машины гениталии Доди и проверил пульс Дианы. Пульс бился. «Держитесь, скоро прибудет врач!» — сказал он принцессе.

Не прошло и минут, как к месту службы подоспели и остальные папарацци. Один из них, Кристиан Мартинес, стал фотографировать полумертвую — или полуживую — Диану.

— Отойди, не фотографируй больше внутренности машины! — закричал на него Рэт.

— Я делаю свое дело, как и ты! — огрызнулся Мартинес.

Наконец, расталкивая стаю прожорливых «крыс», появился первый служитель Эскулапа — доктор Фредерик Майе, вызванный срочной службой SOS Medicins.Вспоминает Мейлс в интервью Тине Браун: «Я стал осматривать женщину. Я видел, что она прекрасна, но еще не знал, кто она такая ”.

Подоспели полицейские. Они стали разгонять папарацци, стрекотавших своими камерами. Завывали сирены полицейских и пожарных машин, стрекотали фотокамеры папарацци, по-прежнему душераздирающе визжал гудок «Мерседеса»; никто не подумал выключить его. Собравшаяся толпа орала на папарацци, требуя, чтобы они прекратили фотографировать.

Лишь после того, как на месте трагедии появилась прокурор Мод Кужар, папарацци своих жертв и бросились врассыпную.Но их окружили, отловили, бросили в полицейский воронок и повезли в комиссариат на допрос. Им предъявили обвинение в «непредумышленном убийстве».

С большим трудом и с огромными предосторожностями Диану извлекли из обломков «Мерседеса». Но как только ее положили на носилки, чтобы отнести в карету «скорой помощи», сердце принцессы остановилось. Диану подключили к аппарату искусственного дыхания и вкололи допамин. Сердце Дианы заработало. Наконец ее поместили в карету, и машина тихо, чтобы не потревожить принцессу, поехала в госпиталь Пити-Сальпетриер на левом берегу Сены.

На сей раз Диана ехала с мотоциклетным эскортом не папарацци, а полиция, расчищавшей карете путь. Когда карета подъехала к Ботаническому саду, который был уже совсем рядом с госпиталем, сердце принцессы вторично остановилось. Но врачам снова удалось оживить ее.

По иронии судьбы госпиталь Pitie-Salpetriere была больницей для богатых пациентов, а для бедных, таких, которые любила навещать Диана, принося им облегчение и надежду. Госпиталь был построен еще в XVII веке, когда устраивали облавы по приказу «короля-солнце» Людовика XIV.И вот в этом госпитале началась борьба за жизнь Дианы. Тщетная.

«На ней была дыхательная маска. Глаза ее распухли. Госпиталь внутренних дел Франции Сами Наир.

Но красота Дианы была только внешней. Рентген показал, что в грудной впадине произошло сильное кровоизлияние. Удар машины о бетон туннеля смял и сместил вправо ее сердце и легкие. В 2.10 ночи сердце Дианы остановилось в третий раз.Врачи вскрыли ее грудную клетку. Они зашили рваные места и приостановили кровоизлияние. Но тут сердце Дианы не выдержало в четвертый раз. Большое, сильное, молодое сердце принцессы Дианы остановилось уже навечно. В объявлении четыре часа утра она была официально объявлена ​​почившей.

300 000 фунтов за смерть

Есть нечто символическое в том (во всяком случае так мне кажется), даже страшная катастрофа, превратившая черный «Мерседес» в консервную банку, пощадила внешнюю красоту принцессы Дианы.Даже умирающая, мертвая, первое, что она вызывала у санитаров, пожарных, хирургов, патологоанатомов — так это восхищение ее красотой. Но зато катастрофа злобно, мстительно отыгралась на внутренностях несчастной.

Внешне на теле Дианы почти не было кровоподтеков. Внутренне она вся кровоточила. Это чисто медицинское обстоятельство представляется парадигмой судьбы Дианы — внешне сказочно прекрасной, а по существу трагической, судьбы роскошной судьбы.Воздух свободы был смертелен для легких Дианы.

В момент катастрофы брат Дианы пэр Англии лорд Спенсер находился в Южной Африке. Стоя перед своим домом в Кейптауне, он сделал следующее громоподобное заявление: «Я всегда предчувствовал, что в конце пресса убьет Диану. Но даже я не мог предвидеть, что она непосредственно примет участие в ее убийстве ».

Возмущенная мировая общественность пригвоздила к позорному столбу папарацци. Они стали всеобщими козлами отпущения.Их колесовали и четвертовали.

— Убийца! Убийца! — этим словом толпа встречала представителей второй древнейшей профессии, когда те пытались проникнуть в госпиталь Пити-Сальпетриер. («Убийца» — «убийца».) Газетчиков и фотографов освистывали и оплевывали. Если бы не полиция, их могли даже растерзать. Люди уже не различали, кто представляет таблоиды, а кто — серьезную прессу. Печать в их глазах несла коллективную ответственность за смерть затравленной принцессы.

Но жажда наживы пересиливала даже страх перед линчеванием.Папарацци Ромуальд Рэт, тот самый, что первым подбежал к смертельно раненной Диане, уже звонил редактору фотоотдела газеты «Сан» Кену Ленноксу и предлагал ему эксклюзивное фото умирающей принцессы за фантастическую сумму в триста тысяч фунтов стерлингов. Рэт предлагал Ленноксу негативы «для изучения» в течение одного дня. В случае отказа он грозился продать их конкурентам «Сан». В тот самый момент, когда хирурги все еще боролись за жизнь Дианы, ее имидж в раздолбанном «Мерседесе» уже шел с молотка как эксклюзив.

Другой папарацци, Мартинес, цинично говорил допрашивавшим его полицейским: «Это правда — мы не помогли раненым. Возможно, это было чувство скромности (!). Ведь было бы нахальством с нашей стороны помогать людям, которые были несколько минут назад преследовали ».

Суд оправдал стервятников. Вместо суда их покарала судьба. Никто из «туннельных» папарацци после той трагической ночи уже не смог сорвать большой куш. Ну а фотографии умирающей Дианы по сей день не осмеливается опубликовать ни одна газета.

В Лондоне перед редакцией газет собирались люди и скандировали: «Вы убили ее! Вы, сукины сыны! » В редакциях царила паника. Авторы торжественных некрологов писали их с чувством вины сообщничества в гибели Дианы.

35 000 сайтов

Чувство вины охватило не только английскую прессу. «Прости нас, принцесса», — писала итальянская коммунистическая газета «Унита». «Нам стыдно!» — восклицала «Массаджеро». «Болезненная жадность», — констатировала немецкая «Ди вельт».Я писал в «Московском комсомольце» об «убийцах-репортерах». В каком-то извращенном плане все это помогало подлинным убийцам — лордам печати. Они валили вину на папарацци, прикрывая ими как щитом, как громоотводом.

А там подоспела новость: сидевший за рулем злосчастного «Мерседеса» начальник охраны отеля «Ритц» Анри Поль, оказывается, пьян и к тому же напичкан лекарствами, которые плохо дружат с алкоголем. Теперь облегченно вздохнули не только пресс-лорды, но и пресс-шавки. Стали припоминать, что и сама принцесса любила автомобильные гонки «а-ля Джеймс Бонд».

И пресса стала раскручивать это самое «а-ля». Одни писали о том, что Анри Поль был агентом французского «Сюрте женераль», которому по какой-то диковиной понадобилось устранить Диану. Вспомнили, что у Поля была кличка «la fouine» (человек, сующий нос в чужие дела, сыщик). Его стали живописать как убийцу-камикадзе принцессы. Согласно другому сюжету, Диану убили агенты британской разведки МИ-6, выдававшие себя за папарацци. Было это сделано якобы для того, чтобы «прервать беременность» принцессы.(Вскрытие этой версии начисто опровергло.) Газеты расписывали страсти-мордасти о том, как агенты-папарацци ослепили водителя «Мерседеса», а агенты-спайперы, сидевшие на верхотуре туннеля, продырявили передние покрышки автомобиля.

Источником этих и многих других «а-ля Джеймс Бонд» был чаще всего отец Доди Мохамед аль-Файед. Он не жалел денег, раскручивая свой аппарат паблисити, чтобы замарать английскую королевскую семью, отомстить ей за смерть Доди и Дианы. Двор, мол, хотел устранить беременную Диану, чтобы у ее сына Вильяма, наследника престола, не было сводного брата-мусульманина.Аль-Файед прямо утверждал: «Приказ об убийстве (Дианы и Доди. — М.С.) далц Филипп. Он отъявленный расист. В его венах течет немецкая кровь, и я уверен, что он симпатизирует нацистам. И личный секретарь королевы Роберт Феллоус тоже ключевую роль. Он Распутин британской монархии ».

После трагедии прошло десять лет, но аль-Файед никак не может угомониться. Посеянные им версии занимают в Интернете около 35 000 сайтов. К его услугам ведущие английские газеты «Дейли экспресс» и «Дейли миррор», с издателями которых он дружит.Последняя опубликовала интервью с аль-Файедом под заголовком: «Это не было несчастным случаем». Английский телеканал Ай-ти-ви показал «документальную» ленту «Диана: последние дни», в которой все тот же Файед озвучивал версию королевского заговора. Передачу смотрели 12 миллионов англичан.

Как показал последовавший за ней опрос общественного мнения, 97 процентов зрителей поверили в версию заговора.

. первыми словами принца Чарльза были: «Теперь перст указующий будет направлен в мою сторону.Они будут обвинять меня ». Принц и королева в ночных халатах лихорадочно обсуждали сложившуюся чрезвычайную ситуацию.

Было начало восьмого утра, когда Чарльз после продолжительной ходьбы по лужайкам замка решился подняться в детскую комнату. Сначала он разбудил старшего сына Вильяма и сообщил ему трагическую весть. Затем вместе они разбудили 12-летнего Гарри. Чарльз сказал сыновьям, что поедет в Париж за телом их матери, но их с собой не возьмет. Понимая всю тяжесть вины, которые могут быть применены на его подданные, Чарльз хотел, чтобы он не использовал максимум королевских почестей.Но королева проявила мелочность. Чарльз настаивал на том, чтобы Диане было устроено публичное отпевание в королевской часовне в Сент-Джеймсском дворце.

Королева, используя предложение семейства Спенсеров, предлагала отправить тело Дианы сразу же в их родовое поместье. Королева была разведенной женой, будущей королевой Англии. Поэтому ничто королевское — ни дворцы, ни самолеты, ни церемонию — не должно было быть задействовано.Принц Филипп полностью разделял мнение своей августейшей супруги. Но Чарльз внезапно заартачился. Не сумевший защита Диану при жизни, он защитил ее в смерти. Принц полетел в Париж не на коммерческом лайнере, как того хотела королева, а на самолете Королевских ВВС. Добился он от матери и панихиды в королевской часовне Сент-Джеймсского дворца. Как говорили, не столько ради памяти Дианы, сколько ради сыновей.

Прилетев в Париж, Чарльз сразу же отправился в госпиталь Pitie-Salpetriere.Там его встретили президент Франции Жак Ширак с супругой и другие французские официальные лица.

Затем ему предстояло самое трудное испытание: войти в комнату, где лежало тело покойной. Вошел он туда один. По словам споуксмена госпиталя Тьерри Мересс, когда Чарльз входил в комнату, «он был еще сдержан». Но из комнаты он вышел «совсем другому человеку. Он был полностью раздавлен случившимся ».

«Похороны Дианы — абсолютно огромная проблема…»

Панихида и похороны Дианы потрясли приню, потрясли весь мир.Тот, кто не видел их воочию или по телевидению, может составить представление по прекрасному кинофильму «Королева». (Игравшая в нем Елизавету II актриса Миррен получила эту роль «Оскара».) Казалось, отпевают и хоронят не экс-принцессу, даже не какого-то великого государственного деятеля, английскую Жанну д’Арк, спасшую свою страну и народ от неминуемой гибели. Со всех концов Британских островов в Лондон стекались массы скорбящих. До шести тысяч человек в час. Ворота Кеннсингтонского дворца были погребены под цветами и фотографиями Дианы.Люди понанесли к воротам дворца всякую всячину — стихи в честь принцессы, детские неумелые рисунки, четки, карты с изображением дамы червей, другие трогательные сувениры и знаки любви. На какое-то мгновение классовое и клановое британское общество чудесным образом перемешалось. Джентльмены в костюмах в полоску и в котелках соседствовали с лохматыми хиппи в рваных джинсах.

Такого единения Англия не знала со дня окончания Второй мировой войны. До сих пор историки, социологи, психологи, политики пытаются отыскать разгадку этого загадочного феномена и не могут найти ее.Конечно, в наш информационный век, когда новости круглосуточно обрушиваются на планету и ее обитателей по радио и в прессе, по телевидению и в Интернете, когда в небе спутников связи больше, чем звезд, можно мгновенно раскрутить кого угодно и что угодно. А тем более такой экзотический персонаж, как принцесса Диана. Но ее можно было раскрутить как высший секс-символ, как сверхсуперзвезду. Однако не как Жанну д, Арк.

Считают, что причиной общенационального помешательства послужило то обстоятельство, что смерть Дианы как бы наложилась, наслоилась на глубокие политические перемены в жизни Англии.После почти двадцатилетнего правления консерваторов к власти в результате сокрушительной победы пришли лейбористы, и на Даунинг-стрит, 10, поселился их молодой, обаятельный, харизматичный лидер Тони Блэр. Но при чем тут принцесса Диана? Она выросла в семье, родословная которой длиннее родословной царствующей Виндзоров. Ее отец был двадцатым в генеалогическом древе пэров Англии Спенсеров.

Еще одна версия гласит, что Диана потрясла британскую монархию, и это потрясение вместо того, чтобы разрушить, спасло ее.Монархия в Англии, одной из наиболее демократических государств западного мира, давно уже стала анахронизмом. Англичане сначала любили этот анахронизм, носились с ним. Затем стали остывать. Затем только терпеть. Затем раздражаться, презирать и даже ненавидеть. Монархии только лишь чисто церемониальную роль. Покончив с королевской властью, нация принялась за королевские привилегии. Их стали состригать со всех сторон. Королевскую семью заставили платить налоги, урезали пенсион ее членов.Впрочем, жалеть по этому поводу Виндзоров не стоит. Королева Елизавета II по-прежнему самая богатая женщина в Англии.

Удивительный феномен: простые англичане идентифицировали себя с принцессой! Им так же изменяли супруги. Они так же разводились, так же страдали депрессией и булемией. В одной из прикрепленных к воротам Кеннсингтон-парк Гарденс в дни траура, говорилось: «Дорогая Диана, спасибо за то, что относилась к нам как к человеческим существам, а не как к преступникам.Дэвид Хэйес и другие заключенные парни из тюрьмы Дартмур ».

Молодой премьер Тони Блэр чувствовал, что страна «сошла с ума». Он говорил своему пресс-секретарю Аластару Кэмпбеллу: «Похороны Дианы абсолютно абсолютная проблема, возможно, больше, чем кто-либо из нас предполагает. Надо помочь королеве пережить этот шторм ». Выступая в своем избирательном округе, Блэр восклицал: «Только своим взглядом или жестом, которые были много больше, чем любые слова, Диана раскрывала перед всеми глубину своего сострадания, своей человечности».Она была народной принцессой и такой она останется навеки в наших сердцах и памяти ».

Блэру удалось найти краткую и меткую формулу харизмы Дианы — «народная принцесса». На следующий день эти два слова замелькали на газетных полосах. Но для обитателей Букингемского дворца Диана была не народной принцессой, а падшей принцессой.

Вторжение толпы

22. Смерть в Париже. Диана. Жизнь, любовь, судьба

22. Смерть в Париже

Эта смерть вызовет скорбь, какой еще не видывал мир.

Тони Блэр — Алистеру Кэмпбеллу

Потребовался почти час, чтобы вызвать Диану из искореженной машины. Спасателям показалось, что она пострадала меньше всех — лишь тонкие струйки крови изо рта и носа напоминали об аварии. После столкновения с колонной «мерседес» закрутило и машина на высокой скорости врезалась в правую стену туннеля. Доди и Диану швырнуло на спинки передних сидений и раскидало по салону. Когда «мерседес» наконец остановился, Диана рухнула на пол автомобиля за спинкой сиденья Рис-Джонса.Ноги ее переплелись, одна оказалась под ней, другая на сиденье. Лицо Дианы не пострадало — только порез на лбу. С закрытыми глазами она была невероятно прекрасной. Казалось, что она просто спит. Но повреждения внутренние оказались очень серьезными: из-за страшного удара ее сердце сместилось вправо, повреждена легочная вена, произошел разрыв перикарда (защитной оболочки сердца). Грудная клетка Дианы заполнялась кровью. Она умирала в чужой стране — именно такая судьбу один из ее экстрасенсов предсказал Чарльзу.

Первым на место катастрофы подоспел доктор Фредерик Майе — он ехал по туннелю во встречном направлении. Ему показалось, что раны Дианы не смертельны и она может выжить. Он приложил к лицу Дианы кислородную маску, пытаясь помочь ей дышать. Когда прибыла «скорая помощь», Дианой занялся доктор Жан-Марк Мартино, анестезиолог и специалист по реанимации. Еще до того, как оказаться в реанимобиле, Диана перенесла инфаркт. Ей сделали массаж сердца, в горло вставили дыхательную трубку, затем переместили на носилки и перенесли в машину «скорой помощи».По дороге остановились, так как давление у Дианы упало до опасного уровня. Ее подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. «Она была без сознания, на искусственном дыхании. Кровяное давление сильно упало, но сердце еще билось »[599].

В окружении полицейского эскорта машина прибыла в больницу Сальпетриер. Рентген показал всю серьезность внутренних повреждений. В этот момент у Дианы произошел второй инфаркт. Разрез грудной клетки обнаружил, что кровь поступает через разрыв мембраны сердца.Адреналин и массаж сердца восстановили ритм, но лишь на время. Самостоятельно сердце Дианы биться не могло. Врачи оказались абсолютно бессильны. Дефибриллятор тоже не помог. 31 августа в четыре утра (в три утра по британскому времени) врачи констатировали смерть [600].

Еще до того, как проезжавший мимо разбитой машины врач начал диане первую помощь, папарацци во главе с Ромуальдом Рэтом стали снимать все происходящее. В туннель прибыло больше десяти фотографов, вспышки гремели автоматными очередями.Только двое из репортеров догадались вызвать «скорую помощь», но после этого сразу же начали снимать ужасную сцену. Алчность и бесчувственность репортеров поразила собравшуюся толпу — ведь две жертвы были уже мертвы. Шокированные люди набросились на папарацци. Все были виновены в том, что истинные виновники катастрофы — репортеры, преследовавшие машину. Подоспела полиция, несколько фотографов было арестовано по обвинению в непредумышленном убийстве и неоказании помощи. Полицейские конфисковали камеры, но после просмотра пленок, выяснилось, что все фотографии сделаны уже после катастрофы.А на смерти Дианы уже начали зарабатывать деньги. Два интернет-сайта написали о том, что цена на фотографии Дианы в разбитой машине превысила шестьсот тысяч фунтов. Пирс Морган из Daily Mirror просмотрел снимки агентств и понял, что напечатать их невозможно. Он, как и все остальные редакторы, прекрасно понимал, что в смерти Дианы обвинят именно журналистов.

В больнице известий о состоянии Дианы ожидали британский посол во Франции сэр Майкл Джей и внутренние дел Франции Жан-Пьер Шевенман.Они известили о несчастье помощника личного секретаря королевы, сэра Робина Жанрена. Диана настолько отстранилась от королевской семьи, что Жанрен даже не знал, что она находится в Париже. Узнав о ее смерти, он сообщил печальное известие королеве и принцу Чарльзу. Чарльз решил ничего не говорить мальчикам, пока все окончательно не прояснится. О смерти Дианы официально объявили в 5.45 по парижскому времени. Эта новость потрясла весь мир.

Колин Теббат и Пол Баррел вылетели в Париж в сопровождении телохранителя принца Чарльза, Иэна фон Танца.В британском посольстве их встречали сэр Майкл и леди Джей, а также военный атташе Чарльз Ритчи. Леди Джей выбрала черное коктейльное платье, чтобы переодеть Диану. Баррел был глубоко потрясен, он рыдал — хотя мог писал о том, что сохранял полное спокойствие. В посольстве всеми делами занялись Теббат и Ритчи. Они нашли переводчика и машину, которая доставила Теббата и Баррела в «Риц» — нужно было забрать вещи Дианы. Но выяснилось, что Файед уже отослал их в Лондон. В больнице Сальпетриер их в комнате, где находилось тело Дианы.

«Она выглядела такая спокойной», — вспоминал Теббат [601]. На крышах зданий дежурили соседние журналисты, пытавшиеся сделать сенсационные снимки, поэтому в помещении было жарко и душно. «От тока воздуха волосы Дианы зашевелились, ресницы дрогнули — мне показалось, что она жива, — вспоминал Теббат. — Полу тоже »[602]. «Казалось, она просто спит… На лице было всего несколько царапин, а волосы скрывали повреждения на голове.Я стоял совсем рядом, но не видел никаких ран »[603]. В край застыли два бальзамировщика: им предстояло подготовить тело к приезду королевского бальзамировщика из Лондона. Сотрудники фирмы Leadington прибыли позже. Они привезли с собой свинцовый гроб и королевский штандарт, чтобы накрыть его.

Тревога, царившая в больнице Сальпетриер, не шла ни в какое сравнение со смятением, царившим в Букингемском дворце, Балморале и на Даунинг-стрит. В английской истории еще не было случая, чтобы погибла разведенная принцесса.В Балморале принц Чарльз собирался с силами, чтобы сообщить Уильяму и Гарри трагическое известие. Уильям вспоминал, что в тот день проснулся среди ночи и сразу понял, что случилось нечто ужасное. Чарльз, терзаемый чувством вины, переживал не только о судьбе своей жены. Он постоянно твердил: «Ведь во всем будут винить меня, непременно будут…» [604]

Тони Блэр, находившийся у себя дома в Седжфилде, графство Дарем, сказал Алистеру Кэмпбеллу: «Эта смерть вызовет скорбь, какой еще не виды не виды мира» .Утром Блэр выступил с речью, которая говорила о значении принцессы Дианы в жизни нации: «Она нравилась людям, они любили ее, считали представительницей народа». Она была народной принцессой — и навсегда останется ею в наших сердцах и воспоминаниях »[605].

«После смерти Дианы сразу же начались шумные споры», — вспоминал один из королевских помощников. В Балморале никак не могла быть решена проблема, которую необходимо решить, чтобы остаться с этой целью в Париж, чтобы доставить тело Дианы в Англию, и уместно использовать с этой целью самолет королевы.Помощники личного секретаря Чарльза, Стивен Лэмпорт и Марк Болланд, считали, что нужно лететь в Париж. Они посоветовали принцу руководствоваться собственными самолетами из Абердина, если самолетом королевы воспользоваться не удастся [606].

Спорили и о том, следует ли воздавать Диане почести как члену королевской семьи и матери будущего короля или же устраниться и поручить заботы по похоронам Спенсерам. Королева предлагала провести частную семейную церемонию в Виндзоре и затем во Фрогморе, как для Уоллис Симпсон, герцогини Виндзорской.Спенсеры предпочитают устроить семейную церемонию в Олторпе. Однако в конце концов всем стало ясно, что народ удовлетворится только торжественной государственной церемонией. Члены королевской семьи продолжали вести себя как не случилось. Они использовали воскресную службу в церкви Крати, во время которой Диана ни разу не была включена — после утраты титула «ее королевское высочество» Имя Дианы было вычеркнуто из молитв за членов королевской. Священник прочел подготовленную еще до известия о смерти проповедь, написанную в легком, даже шутливом духе.«А вы уверены, что мамочка действительно умерла?»

Журналисты были возмущены. В понедельник The Times вышла под заголовком «НИКАКИХ УПОМИНАНИЙ О ТРАГЕДИИ». Ей вторила Вс: «А ИМ ВООБЩЕ ЕСТЬ ДЕЛО?» На королеву и королевскую семью обрушился такой шквал критики, какого Англия еще не знала. К концу недели уровень враждебности в обществе высшего накала.

В понедельник днем ​​Чарльз, к которому в Абердине присоединились сестры Дианы, вылетел в Париж на самолете королевы.Чарльз Спенсер узнал о смерти Дианы в своем доме в Кейптауне. Он вспоминал: «Среди ночи раздался телефонный звонок. Это был управляющий Олторпом. Он сказал: «Мы слышали, что в Париже произошла автокатастрофа. Доди Файед погиб, но ваша сестра только ранена. Мы подумали, что вы должны узнать обо всем немедленно «. Я спустился вниз и включил радио. Все станции передавали одно и то же. Прошла информация, что журналисты видели, как Диана выходила из машины. Я подумал, что обошлось, но все же решил больше не ложиться.А потом позвонила Сара и сказала: «Новости ужасные. Похоже, у нее серьезная травма мозга «. Я был потрясен. Не мог в это поверить. И тогда я позвонил Джейн — ведь ее муж приближенный королевы. Роберт Феллоуз в это время говорил по другой линии. Он воскликнул: «О нет!» А потом Джейн сказала: «Боюсь, все кончено. Она умерла «» [607].

Прежде чем вылететь в Англии, Чарльз сделал заявление в память своей «необыкновеннойры». В конце он зловеще добавил, что считает виновниками ее смерти журналистов, что «все владельцы и редакторы газет», которые платили за оскорбительные фотографии Дианы, никогда не смоют со своих рук ее кровь. Его слова еще сильнее подогрели гнев общественности. Мать Дианы находилась на острове Сейл. Она была в отчаянии — ведь с Дианой они не разговаривали уже три месяца. Ни принц Чарльз, ни королева не позвонили ей, чтобы выразить соболезнования.

Когда принц Чарльз и сестры Дианы прибыли в Париж, тело принцессы уже было подготовлено. Она лежала очень спокойная и красивая, в черном коктейльном платье и туфлях Джей, с безукоризненной прической. В руках у нее были четки, подаренные матерью Терезой.Чарльз, Джейн и Сара остались наедине с Дианой, а затем ее тело поместили в гроб. Колин Теббат и Баррел сопровождали катафалк по Парижу. «Это было нечто фантастическое, — вспоминал Теббат. — В Париже все делают по-другому — люди аплодировали. Когда по улице проезжал катафалк, за которым ехали принц Чарльз, президент, целая толпа полицейских, я, Пол и викарий [преподобный Мартин Дрейпер], весь Париж аплодировал… »[608]

Самолет приземлился в британском аэропорту Нортхолт. Вдоль дороги из Нортхолта в Фулем, где тело Дианы должны были быть помещены в морг, выстроились тысячи людей. «Я не мог поверить собственный глазам, — вспоминал Теб. — Леди Сара [Маккоркодейл] сказала: «Мы устроим небольшую частную церемонию в Олторпе», и мы повернули на А40. Я не поверить собственным глазам. На дороге стояли тысячи людей — и ни одной машины ». Теббат послал одного из своих шоферов отвезти Сару домой по трассе А40. На этот раз она воскликнула: «Устроить тихие похороны будет!» [609] Оставить Дианы для обязательного вскрытия в Фулеме (первичное вскрытие по французским законам былоено еще в Париже), Чарльз вылетел в Балморал.

Королевская семья в Шотландии даже не представляла, какая истерия развивается в столице. Толпы людей — белых, черных, старых, молодых — часами стояли в очереди, чтобы расписаться в книге соболезнований в Сент-Джеймсском дворце. Возле Кенсингтонского дворца росли горы цветов. Люди прикрепляли в дворцовой ограде записки с соболезнованиями и стихи. Простые люди прощались со своей принцессой.

Из Фулема Дианы доставили в королевскую часовню Сент-Джеймсского дворца. Люсия Флеча де Лима вылетела в Лондон сразу же, как только узнала о смерти подруги.Она с удивлением отметила, что гроб стоит в совершенно пустом помещении: «Когда я в первый раз вошла в часовню, на ее гробе не было ни одного цветка. Тогда я увидели ее священнику без единого знака внимания, священник разглядел горы цветов, принесенных людей. Я предупредила: „Завтра я вернусь с цветами“. И я приходила каждый день, и приносила целые охапки — не только от себя, но и от наших друзей, от тех, кто ее знал.Я подошла к цветочному киоску возле мишленовского ресторана [Бибендум на Фулем-роуд], и продавец спросил меня: «Для кого я объяснила?» Я объяснила — для кого, и с этого дня он отдавал мне цветы для нее бесплатно… »[610]« Ее окружали цветы со всего мира. Я сказала принцу Чарльзу: «Люди всего мира хотели бы подарить принцессе Диане тысячи, миллионы цветов». Мне прежде не доводилось испытывать ничего подобного, хотя в моей жизни бывали потери… Горе народа просто невозможно передать словами »[611].

В последнюю ночь перед погребением Дианы доставили домой, в Кенсингтонский дворец.Перед этим Люсия с Полом Баррелом получили последнее мрачное напоминание — доставили пакет с одеждой, в которой был получен момент катастрофы: черный топ и белые брюки. Черного блейзера в пакете не оказалось. Пол Баррел целый день разбирал цветы, оставленные возле дворца и присланные друзьями — любимые Дианой белые лилии, тюльпаны и розы. Пол зала, где был установлен гроб, как ковром застлали цветами. Две большие церковные свечи привез отец Тони Парсонс из церкви кармелиток в Кенсингтоне, которую Диана часто посещала.

Тем вечером во дворец приехали Фрэнсис, Сара, Джейн и их дети. Чарльз Спенсер не появился. По просьбе Люсии Баррел спросил Сару Маккоркодейл, можно ли ей провести ночь у гроба Дианы. «… Я рассказал Саре, насколько были близки Диана и Люсия, как важно для нее провести ночь с гробом, но Сара категорически отказала. Считала, что присутствовать на бдении членов семьи. Единственная женщина, которая была Диане ближе всех родственников, так и не смогла проститься с ней без свидетелей »[612].

«ГДЕ КОРОЛЕВА, КОГДА СТРАНА НУЖДАЕТСЯ В НЕЙ?» — вопрошала 4 сентября газета Вс. Уже четыре дня продолжался неофициальный траур — и неприкрытая скорбь — по Диане. Королева была в отпуске, за пятьсот пятьдесят миль от столицы. Газеты писали, что она собирается прибыть только в день похорон и сразу же вернуться в Балморал. Елизавета не прислушалась к словам придворных, которые советовали ей приспустить флаг над Букингемским дворцом. Пустой флагшток в конце Мэлла стал «жестоким оскорблением памяти Дианы».Журналисты задавались вопросом, почему королева не обращалась народу с личным заявлением и выражением скорби? «Народ хочет, чтобы монархия публично присоединилась к оплакиванию Дианы… Каждый час, пока дворец остается пустым, усиливает общественный гнев… Это оскорбление памяти народной принцессы…»

Бывший помощник королевы вспоминал (по поводу ситуации с флагом): «Теперь уже трудно понять , почему в Балморале поступили именно так, а не иначе. Было ли это просто необдуманное решение или проявление надвигающегося кризиса? Если бы двор находился в Лондоне, то королевская семья сразу почувствовала бы, что пустой флагшток вызывает отчетливую неприязнь. Им следовало бы проявить больше чуткости »[613].

Начались неизбежные поиски виновников несчастья. Как могла произойти эта трагедия? Первой мишенью стали папарацци и газеты, которые им платили. Затем народный гнев обрушился на пьяного водителя Анри Поля, следом на королевскую семью, которая отвергла Диану. Люди были уверены: если бы они этого не сделали, то Диана не оказалась в туннеле Альма с каким-то плейбоем. Практически в полный голос шли разговоры о том, что королевская семья, оставшись в Балморале, не вернувшись в столицу, чтобы разделить горе нации, выказала полное безразличие к народной принцессе.Пустой флагшток над Букингемским дворцом — резиденцией королевской семьи — вызывал всеобщее раздражение. Народ считал, что королевская семья могла себе правительство хотя бы официальное выражение горя — флаг следовало приспустить.

«В таких королева является сторонницей традиций, — вспоминает из придворных. — прецедентов не имелось, королевская семья не собиралась ничего менять. Отсутствие личного штандарта или флага вовсе не означает проявления нечуткости — здесь простая логика.Если королева во дворце — флаг есть. Нет королевы — нет флага »[614]. Под давлением общественности дворец, а скорее сама королева, неохотно уступил. Когда королева будет во дворце, флаг можно приспустить. Помощник личного секретаря, сэр Робин Жанрен, переговорив с королевой, сообщникам «приспущенного флага»: «Мне выдержать настоящую битву, но вы получите свой флаг…» [615] Компромисс был достигнут: когда королева вернется из Балморала, поднимут ее штандарт, поднимут ее штандарт, он будет поднят до дня похорон, а затем его заменят на приспущенный государственный флаг, который останется на флагштоке до полуночи воскресенья [616].

«Это было серьезно обдуманное решение: в день похорон следовало совершить символический жест», — говорит Дики Арбитер, самый опытный пресс-секретарь, который когда-либо работал у Чарльза и Дианы. Вопреки всеобщему убеждению королева, по словам Арбитера, была глубоко потрясена смертью Дианы. «В день похорон, когда королевская семья вышла из Букингемского дворца и мимо проехал лафет с гробом Дианы, королева склонила голову. До этого она склоняла голову только у Кенотафа [памятника Неизвестному Солдату] »[617].

Только в пятницу, 5 сентября, члены королевской семьи прилетели в Лондон, они в действительности ощутили, что земля колеблется под их ногами, сдвигаемая тектоническими силами эмоций и нескольких людей. Лишь здесь королева почувствовала, что значила смерть Дианы для народа. Елизавета и ее близкие вышли из ворот дворца, чтобы пообщаться с народом, и королеву поразила непривычная атмосфера неприкрытого горя и впервые в ее жизни — скрытой враждебности.

На той неделе тележурналист Джон Сноу попытался проанализировать настроения людей, собравшихся на Мэлле.Он заметил, что люди раздражены тем, что королева не разделяет их горя. Настроения публики были таковы, что в полиции началась настоящая паника. Опасаясь нападением на погребальный процесс или других беспорядков, руководство полиции даже звонило в штаб с просьбой в Лондон войска. Армейское начальство отказалось участвовать в акциях подобного рода, и на улицах появились огромные фургоны с отрядами особого назначения. В день похорон такие фургоны стояли на всех боковых улицах по ходу процессии [618].

В пятницу вечером, перед похоронами, королева выступила по телевидению. Она говорила о Диане, о ее жизни. Первые слова прозвучали почти как извинение: «Мы все пытаемся справиться с этим горем по-разному. Непросто говорить об утрате: первоначальный шок сменился другими чувствами — неверием в произошедшее, гневом, болью за тех, кто осиротел… И теперь я — ваша королева и бабушка — хочу обратиться к вам от всего сердца ». Королева отдала дань уважения Диане — «исключительному, одаренному человеку».Она сказала: «Мы должны извлечь уроки из ее жизни и потрясающей, трогательной реакции на ее смерть…»

Одетая в черное королева сидела у окна — были видны толпы людей у ​​дворца. Она говорила твердо, торжественно и, пожалуй, впервые от всего сердца. Текст написал зять Дианы, сэр Роберт Феллоуз. Даунинг-стрит всю неделю вела переговоры с дворцом. Именно по предложению команды премьер-министра в речь королевы было включено слово «бабушка». «Это было их единственное предложение, — вспоминал Дики Арбитер.- Единственный реальный вклад в организацию похорон. Они предложили две минуты молчания в аббатстве — осталась только одна, — и больше ничего. Правда, Хейдену Филлипсу, постоянному секретарю департамента национального наследия, было сказано, что правительству пришлось оплачивать трибуны для журналистов и прочие расходы. И лишь за полчаса до встречи в Букингемском дворце в понедельник утром люди с Даунинг-стрит наглядно убедились, что „ребята из дворца знают, что делают“ »[619].

Прощание с Дианой было организовано в рекордно короткие сроки. Королевский церемониал прошел блестяще. Родственники Дианы были неправы, предлагая устроить тихую семейную церемонию в Олторпе. Мир потребовал, чтобы Диана получила то, что имеет полное право — идеально продуманную, блестящую, достойную церемонию, проведенную Букингемским дворцом. Гроб с телом Дианы должны были быть провезти из королевской часовни в Сент-Джеймсский дворец, оттуда по Мэллу через арку Конной гвардии к Уайтхоллу и в Вестминстерское аббатство.Полиция, которая оценила огромное количество желающих проститься с Дианой, предложила удлинить маршрут. Из королевской часовни в Сент-Джеймсском дворце тело доставили в Кенсингтонский дворец, и погребальная процессия началась оттуда. В Гайд-парке установили экраны и громкоговорители — велась прямая трансляция.

Люди следили за похоронами Дианы до погребения. По разным оценкам, Лондон для участия в церемонии прибыло более миллиона человек.

В 9.08 начали звонить колокола Вестминстера.Из ворот Кенсингтонского дворца появился установленный на конном лафете гроб с телом Дианы. Он был накрыт королевским штандартом, на котором лежали три букета: сноп белых тюльпанов от Уильяма, крупные белые лилии от Чарльза Спенсера и — самый трогательный — небольшой букетик любимых белых роз Дианы с маленькой карточкой «Мамочке», написанной рукой двенадцатилетнего Гарри. Процессия медленно двинулась по Кенсингтон-роуд к Гайд-парку и дальше к Букингемскому дворцу, где память Дианы почтили королева и остальные члены королевской семьи, включая принцессу Маргарет.Когда процессия двинулась по Мэллу, к ней присоединились Чарльз, принц Филипп, Чарльз Спенсер, Уильям и Гарри. Накануне вечером принц сказал Филипп Уильяму, что если тот хочет пойти за гробом матери, то он пойдет с ним. Участие в процессии стало колоссальным испытанием для пятнадцатилетнего Уильяма и двенадцатилетнего Гарри. Они шли за гробом Дианы под крики: «Господь благослови вас!» Многие плакали и кидали на дорогу цветы.

В Вестминстерском аббатстве собрались две тысячи человек, сюда пришли ее друзья и коллеги по благотворительной работе.Присутствовала вся королевская семья. Из Соединенных Штатов прибыли Билл и Хилари Клинтон. Президента Франции представляет его жена, Бернадетт Ширак. Было много знаменитостей — Стинг, Валентине Ширли Бэйси, Джордж Майкл и Элтон Джон. Из Голливуда приехали Том Хэнке, Стивен Спилберг, Том Круз и Николь Кидман. Пришли знаменитые друзья Дианы — Дэвид Фрост и Клайв Джеймс. Присутствовали и старинные друзья — Кэролайн Бартоломью и Лора Лонсдейл. Конечно же, были все члены семьи Флеча де Лима, Аннабел Голдсмит, Имран Хан и Джемайма.Приехала директриса школы Вест-Хит, Рут Рудж. «Удивительно, насколько разнообразной была жизнь Дианы, — вспоминал Ричард Кей. — На ее похоронах в Вестминстерском аббатстве собрались все ее друзья, многие даже не знали, кто есть кто. Это было просто поразительно ». На службе присутствовал Хаснат Хан. Вернувшись из Пакистана, он нашел под дверным ковриком поздравительную открытку от Дианы и приглашение на ее похороны.

Мередит Этерингтон-Смит писала: «Я запомнила мертвую тишину, наступившую в то мгновение, когда вносили гроб.Гроб явно был очень, очень тяжелым — из свинца. Мы слышали только скрип сапог военных, которые несли его, пошатываясь. Я подумала: «Господи, они же его уронят!» Заиграла любимая музыка Дианы — гимн «Клянусь тебе, моя страна». Этот гимн исполняли и на ее свадьбе. Затем прозвучала заключительная часть „Реквиема“ Верди, Libera Me Domine. Но больше всего растрогал публику Элтон Джон, исполнив свой реквием по Мэрилин Монро «Свеча на ветру». Он переписал его специально для Дианы. «Прощай, роза Англии…» — пел он.Одному Богу известно, как он с этим справился. Он весь дрожал… »Песня Элтона Джона идеально подходила для церемонии. Диана восхищалась Монро, сочувствовала ей и умерла в том же самом возрасте. (Другая ее кумир, принцесса Грейс, на похоронах которой Диана присутствовала, тоже погибла в автокатастрофе пятнадцать лет назад в сентябре 1982 года.) Драматической кульминацией церемонии стало выступление Чарльза Спенсера. Его речь тронула сердца всех, кто ее слышал.

Он обращался к Диане, которая носила имя богини охоты, но была «самой преследуемой женщиной мира».Превзойти Чарльза Спенсера вряд ли бы кому удалось. «Диана была воплощением сострадания, долга, стиля, красоты, — сказал он. — Для всего мира она была символом бескорыстной человечности, знаменосцем всех поистине угнетенных, английской девушкой, чья любовь и забота не национальности; человеком, обладавшим естественным благородством . .. »

Чарльз не устоял перед соблазном уколоть королевскую семью, которая лишила Диану титула« ее королевское высочество »:« Последний год она доказала, что для ее особой, доброй магии не нужен королевский титул », удивительное чувство юмора, энергия и «любовь к жизни, которая сияла в ее улыбке и незабываемых глазах…»

«Без твоей Богом данной чуткости, — сказал брат Дианы, — мы погрязли в полном невежестве и остались глухими к страданиям больных СПИДом, бездомных» , прокаженных, жертв противопехотных мин ».Когда Чарльз заговорил о том, что под блеском гламура и известности скрывалась та же самая неуверенная в себе девочка, какой она была в детстве, никто не смог сдержать слез. «Однажды Диана призналась мне, что ее собственные страдания помогли ей лучше понять страждущих и отверженных — несмотря на свое положение, на всеобщее почитание, в душе она оставалась ранимой, неуверенной в себе».

Чарльз. Чарльз. молимся о том, чтобы нам, твоим родным по крови, удалось сохранить уникальную атмосферу любви, в которой ты воспитывала эти двух замечательных людей, чтобы их души не были всецело подчинены долгу и традиции, но могли петь открыто, как ты всегда мечтала… »

Кое-кто посчитал горечь, сквозившую в словах Чарльза Спенсера, и его нападки на королевскую семью недопустимыми на похоронах, где, казалось бы, всех присутствующих должно объединить общее горе и всепрощение. Другие же, те, кто знал Спенсеров не понаслышке, сочли упоминание о «кровном родстве» ханжеством. И все же Чарльзу Спенсеру удалось тронуть все сердца. Когда он закончил речь, в аббатстве воцарилась полная тишина. Один из присутствующих вспоминал: «Слышно было, как где-то далеко-далеко за вратами стучат капли дождя… А потом люди разразились аплодисментами» [620].

Об этом же вспоминает и известный журналист: «Под сводами Вестминстерского аббатства раздался звук падающих дождевых капель… Он принес облегчение.По нефу покатилась волна аплодисментов: аплодировать люди, собравшиеся на улице, потом две тысячи тех, кто находился внутри… На похоронах не принято устраивать овации, но люди так поступили по велению сердца… Их рукоплескания ворвались в аббатство. Каждый из них желал не просто быть одним из миллионов собравшихся на улицах Лондона, одним из миллиарда людей, смотревших трансляцию по телевизору. Все они хотели быть в аббатстве — поближе к Диане, и аплодисменты позволили им пробиться туда »[621]. Известность Дианы превзошла все мыслимые пределы — ей удалось тронуть людские сердца не только в Британии, но и во всем мире.

В полдень гроб с телом Дианы двинулся к Олторпу. Аплодисменты продолжались. Катафалк был настолько засыпан цветами, что водителю пришлось включить дворники, чтобы расчистить лобовое стекло. У ворот Олторпа катафалк сломался — Диане с ее чувством юмора это понравилось бы. Из Лондона в Нортгемптоншир двинулся королевский поезд, состоящий из элегантных красных вагонов и двух локомотивов «Принц Уильям» и «Принц Генри».В поезде находились принц Чарльз, Уильям и Гарри. Пол Баррел и Колинбат Тебе ехали с ними — они были приглашены на семейный обед в Олторпе. Во время этой поездки кто-то из свиты вернуть Диане титул «ее королевское высочество». Но это был бы бессмысленный жест, и Чарльз Спенсер отверг предложение. (На похороны Чарльз приехал вместе со своей южноафриканской подругой.)

В конце поминального обеда Спенсер объявил: «Диана вернулась домой». Королевский штандарт заменили на бело-красно-черно-золотой флаг Спенсеров. После смерти Спенсеры приняли Диану так же, как отвергнув ее, когда-то королевская семья. Ни те, ни другие не смогли дать ей при жизни той поддержки, какой она заслуживала.

Небольшая процессия пересекла парк и переправилась на остров в центре маленького, окруженного деревьями озера. Восемь уэльских гвардейцев во главе с офицером перенесли гроб по временному понтонному мосту на остров.Земля была уже освящена, могила готова. После получасовой погребальной службы близкие разошлись, оставив Диану одну на пустынном острове — такой же одинокой в ​​смерти, какой была она при жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Смерть принцессы Дианы глазами судмедэксперта: Книги: Культура: Лента.ru

С точки зрения судмедэксперта, тело человека — безмолвный свидетель случившейся смерти, оно никогда не врет. Остается только эту правду отыскать. Ричард Шеперд был вовлечен в самые громкие дела последние 20-летия (смерть принцессы Дианы, теракты 11 сентября 2001 года в США), но часто и менее известные случаи оказывались самыми интригующими. Свой опыт Ричард Шеперд описал в книге «Неестественные причины. Записки судмедэксперта ». На днях книга выходит на русском языке в издательстве «Бомбора».С разрешения издательства «Лента.ру» публикует фрагмент текста, посвященный поискам причины смерти принцессы Дианы и Доди аль-Файеда.

Я не был дежурным судмедэкспертом по вызову в выходные 31 августа 1997 года: им оказался мой коллега в больнице Сент-Джордж Роб Чапмэн. Ранним утром в тот день Диана, принцесса Уэльская, и Доди аль-Файед погибли в результате дорожно-транспортного происшествия в парижском туннеле — он на месте происшествия, а она в больнице после проведенной операции. Их тела были доставлены на авиабазу Нортхолт в тот же день, и на тот момент коронер Западного Лондона Джон Бертон, который также оказался коронером королевского двора, взял их под свою ответственность.В тот вечер в окружении высокопоставленных полицейских, сотрудников полиции по работе с вещественными доказательствами, ответственного лица по работам на месте преступления, коронера, полицейских фотографов и работников морга, в то время как другие полицейские сдерживали людей на улице, Роб провел вскрытия в Фулеме. Оба умерли от ранений, полученные в результате аварии.

Вопросы, связанные с этими смертями, так никуда и не делись. С целью сдержать неизбежный поток теорий заговора в 2004 году было открыто полицейское расследование.Расследование возглавил сэр Джон Стивенс, тогда старший комиссар лондонской полиции, а также лорд-судья Стивенс, и он должен был установить, была ли смерть случайной. Новоиспеченный коронер королевского двора Майкл Берджесс мне выступить в роли судебно-медицинского эксперта в этом расследовании. Разумеется, оба тела были давно похоронены, так что мне предстояло пересмотреть доказательства, полученные моими коллегами в 1997-м.

Как широко известно, было множество домыслов по причинам причин аварии, однако я не думаю, что были какие-либо сомнения по поводу того факта, что Доди и Диана покинули черный ход отель «Ритц» в принадлежавшем отелю «Мерседесе» под управлением Генри Пола и, стремительно проезжая по Парижу, уходя от преследования фотографов, их машина врезалась в 13-ю бетонную колонну в туннеле Альма на скорости более 100 км / ч.

При резком торможении машины на такой скорости тела не пристегнутыми ремнями безопасности людей не останавливаются вместе с ней. Они продолжают двигаться вперед, бьются о ветровое стекло и приборную панель либо о сидящих перед ними людей. Диана и Доди, находившиеся на заднем сиденье, не были пристегнуты. Не был пристегнут и водитель. Он ударился о руль, полученные им травмы указывали, что доли секунды спустя его также ударил сзади Доди, который был весьма крупных телосложения и по-прежнему продолжал двигаться со скоростью более 100 км / ч.Генри Пол стал для Доди своего рода подушкой безопасности и мгновенно умер. Та же участь постигла и Доди.

Фото: Джером Делэй / AP

Охранник Доди, Тревор Рис-Джонс, сидел справа от водителя, перед принцессой. Охранники обычно не надевают ремни безопасности, потому что они сковывают движение, однако Рис-Джонс, когда встревоженный ездой Генри Пола, осознает вероятность аварии, в последнюю минуту пристегнул свой ремень безопасности. Таким образом, его сдержал ремень, а сработавшая подушка безопасности немного смягчила удар, когда в него с заднего сиденья полетело тело Дианы.Она весила значительно меньше Доди, так что ремень Рис-Джонса поглотил часть энергии удара, благодаря чему она получила лишь несколько переломов и небольшую травму груди.

Так как к моменту приезда «скорой» Доди аль-Файед и Генри Пол были, очевидно, мертвы, фельдшеры справедливо стали заниматься ранеными. Они не узнали Диану, которая, как сообщалось, разговаривала. Тревор Рис-Джонс, получивший двойной удар, показался медикам куда более серьезно раненным. Как следствие, разумеется, его забрали первым.В любом случае, Диана была зажата передним пассажирским сиденьем. Рис-Джонса, перенесшего более серьезные повреждения, увезли на первой скорой. После этого Диану извлекли из машины и в срочном порядке забрали в больницу. Никто не знал про небольшой разрыв вене одного из ее легких. Анатомия человека такова, что этот участок скрыт глубоко в центральной части грудной полости. Давление в венах, разумеется, не такое сильное, как в артериях. Кровь вытекает из этого гораздо медленнее, настолько медленно, что проблема достаточно сложно, а случае ее обнаружения устранить ее еще сложнее.

Доди аль-Файед и Диана

Фото: Патрик Бар-Ницца Матен / AP

Работники скорой изначально сочли ее состояние стабильным, особенно с учетом того, что она была в состоянии разговаривать. Пока всеобщее внимание было сосредоточено на Рис-Джонсе, кровь из вены продолжала медленно сочиться в ее грудную полость. Уже в машине скорой помощи она постепенно потеряла сознание. Когда у нее остановилось сердце, были предприняты все попытки ее реанимировать, и уже в больнице ее положили в операционную, где врачи представили разорванную вену и попытались ее зашить.К сожалению, было уже слишком поздно. То, что она изначально была в сознании, и вообще сообщила в результате аварии. Ее травма была такая редкость, что не думаю, что мне приходилось еще раз с ней сталкиваться за всю мою карьеру. Диана получила очень маленькую травму — только пришлась она на крайне неудачное место.

Ее смерть стала классическим примером того, как мы говорим практически после каждой смерти: если бы только. Если бы только она ударилась о сиденье немного под другим углом.Если бы только она полетела вперед со скоростью на 10 км / ч меньше. Если бы только ее сразу же положили в скорую. Самое же большое «если бы только» в данном находилось под собственным контролем Дианы. Если бы только она пристегнула ремень безопасности. Будь она пристегнута, она бы, наверное, появилась на публике два дня спустя с кровоподтеком под глазом, возможно, слегка запыхавшаяся из-за поломанных ребер, а также с подвязанной сломанной рукой.

Причина ее смерти, не вызывает никаких сомнений.Однако вокруг этого небольшого, ставшего смертельным разрыва легкого вены оказалось переплетено множество других фактов, некоторые из них достаточно запутанны, чтобы создать множество теорий.

Сторонники теории заговора, в частности, отец Доди, Мохаммед аль-Файед, предполагали, что авария была подстроенной. Самым распространенным предположением было то, что пару убили, так как Диана вот-вот могла опозорить британскую верхушку, объявив о своей беременности. Я сам не проводил ее вскрытие, то не могу категорически заявлять, что она не была беременна.Роба Чапмэна неоднократно допрашивали по этим поводу, и он объяснил, что никаких признаков болезни ему не удалось: изменения в организме можно было заметить спустя две и точно через неделю после зачатия, когда она сама еще вряд ли была бы в курсе своей беременности .

Некоторые люди спрашивали меня, могли ли Роба заставить солгать. Могу категорически всех заверить, что нет. Он бы никогда не поступился своими жизненными принципами и не согласился скрыть правду о проведенном вскрытии.И, раз уж на то пошло, я тоже в жизни бы не стал этого делать.

Теории заговоров, однако, основывались не только на предполагаемой беременности Дианы. Были предложены всевозможные объяснения случившейся в ту ночь аварии, и эти теории подпитывались большим нестыковок по этому делу.

Во-первых, были разговоры о второй машине, белом «Фиате Уно», якобы врезавшемся в «Мерседес» до его столкновения с колонной. Установить, однако, что именно случилось, не удалось, потому что ни машина, ни ее водитель — несмотря на обширные поиски по всей Франции и Европе — найдены не были.

Была также проблема с водителем, Генри Полом. В его крови был обнаружен недопустимый уровень алкоголя, однако его родные, а также те, кто был рядом с ним незадолго до аварии, горячо отрицали, что он был пьян. Последовали обвинения в том, что кровь были обнаружены следы препарата, используемого для лечения глистов у детей, в его образце. Вместе с тем этот вариант также используется для разбавления кокаина — хотя Пол явно не принимал кокаин, во всяком случае не в ту ночь и не в предшествовавших несколько дней.Кроме того, уровень угарного газа в крови Пола был запредельно высоким, хотя и не смертельным.

Несколько неожиданно для всех Дианы было забальзамировано. В больницу для этого прибыл французский гробовщик, однако так и не удалось установить, кто и зачем его вызвал: определенно не судмедэксперт в парижской больнице. Не было никакой необходимости ввести в тело Дианы бальзамирующей процедурой, которая была введена в систему.Сделав это, они исключили возможность проведения токсикологической экспертизы. У некоторых это вызвало подозрения, однако так как за рулем были не Диана и не Доди, сложно понять, что могло бы изменить их результаты токсикологической экспертизы.

После нескольких дипломатических споров и вооруженных большими вопросами, я вместе с группой полицейских отправился в Париж. Французские власти оказали нам не самый теплый или даже любезный прием, однако мы смогли увидеть место аварии и в счете саму машину.Другие специалисты пытались достичь повышенного уровня угольного газа в крови, и сразу же принялись осматривать подушки безопасности, однако я, следуя роли, направился, разумеется, в морг.

Здесь я встретился с профессором Доминикой Лекомт, обворожительным судмедэкспертом, который не посчастливилось дежурить по вызову в ту ночь. Она провела вскрытие Генри Пола. Она хорошо разговаривала по-английски, пока я не принялся обсуждать детали вскрытия, а также возможность того, что образцы крови могли быть перепутаны из-за ошибки в системе регистрации.После этого она больше ничего не сказала и настояла на том, чтобы дальнейшее обсуждение проводилось только через переводчика, и затем частенько советовалась с сидевшим рядом с ней адвокатом.

Надеюсь, она поняла, как сильно я симпатизировал ей и сочувствовал. Типичная субботняя ночь в морге большого города включает жертв аварий, пьяниц, которых не повезло, а также убийств и потасовок. В Париже, как правило, не занимаются ими в выходные: вскрытия начинают проводить в понедельник утром.Таким образом, профессор Лекомт спала у себя дома, когда посреди ночи ее внезапно в срочном порядке вызвали. Человек с самым часто фотографируемым лицом в мире умер в автомобильной аварии, поступило женщины поступило в морг вместе с телами ее водителя и парня. Правительственные, родные и международная пресса с нетерпением заключения.

Главное правило для громких смертей — в том, чтобы притормозить. Делать все медленно. Правильно и в строгой выполнить все выполнить процедуры.Лучше уж соблюсти все эти правила, потому что в случае смерти знаменитости все твои действия будут еще долгое время обсуждаться как публично, так и за закрытыми дверями. Непосредственно во время происходящего судмедэксперт оказывается под давлением обстоятельств, требующихся от него со всем разобраться. В два раза быстрее, чем обычно, и с использованием лишь половины имеющейся обычно информации. Немедленно ответ на сложные вопросы. Я на своем горьком опыте убедился, что благодарности потом в таких делах ни от кого не дождешься.Никогда. Тебя только и делают что критикуют — ты либо сделал что-то, чего следовало бы делать, либо (как это чаще всего бывает) не сделал того, что, возможно, стоило сделать.

К сожалению, судмедсперты в такой ситуации порой все-таки прогибаются под невероятным давлением, требующим от них поспешить, обойтись без формальностей, принять «очевидное». Они начинают действовать не по порядку, в результате чего совершить нехарактерные для них неосторожные действия. Думаю, она хорошо постаралась, и, хотя позже я и нашел кое-какие ошибки, у меня к ней нет никаких претензий.И я могу прекрасно понять, как она оборонялась по вопросам британского судмедэксперта, принявшего задавать ей прибыльные вопросы по этим процедурам после того, как семью годами ранее ее внезапно разбудили для выполнения особенно ответственной ночной работы.

Расследование Стивенса обошлось в 4 млн фунтов, и его результатом стал отчет на 900 страниц, который был наконец предоставлен в конце 2006 года. В нем говорилось:

«Мы пришли к заключению, что с учетом всех доказательств на данный момент никаких доказательств заговора с целью убийства-либо из находившихся в машине не было.Это была трагическая случайность ».

Рапорт никак не остановил сторонников теорий заговора и уж точно не Мохаммеда аль-Файеда. В 2007 году после значительного давления было объявлено о проведении полного расследования. Меня вызвали в свидетеля-эксперта, и на этот раз Францию ​​удалось убедить предоставить больше материалов. Разумеется, я уже видел полный отчет о вскрытии Генри Пола. Затем, в конце сентября, совсем незад до начала нового расследования, французские власти наконецили фотографии со вскрытия Генри Пола.

Перевод И. Чорного

«Меня обманули»: брат принцессы Дианы вспоминает ее похороны

26 июля 2017

Автор фото, AFP / Getty Images

Подпись к фото,

Граф Спенсер (в центре) и принцы Филипп, Уильям, Гарри и Чарльз шли за гробом Дианы

Брат принцессы Дианы граф Спенсер рассказал, что британский королевский двор вынудил его племянников Уильяма и Гарри пережить ужас похоронной процессии и солгал ему, что принцы сами изъявили желание пойти за гробом матери.

Граф назвал принуждение принцев «странным и жестоким», а получающееся траурное шествие по центру Лондона на глазах у миллиона скорбящих — «самыми страшными минутами моей жизни».

В преддверии 20-й годовщины кончины принцессы Уэльской ее младший брат рассказал Би-би-би-би, что «страстно выступал против», чтобы Уильям и Гарри шли за гробом, и уверен, что Диана была бы против.

«Меня обманули, мне сказали, что они сами вызвались. Разумеется, ничего такого не было».

«Это была самая ужасная часть похорон, вне всяких сомнений, — идти за гробом сестры бок о бок с убитыми горем мальчиками».

«Невозможно забыть это чувство, когда душа срывается в бездонный колодец печали, и тебя накрывает сокрушительная волна скорби. Меня до сих пор мучают кошмары».

Автор фото, PA

Подпись к фото,

Принцам Уильяму и Гарри было 15 и 12 лет соответственно, когда погибла их мать

Принц Гарри недавно вспоминал похороны и говорил, что «ни один ребенок не должен переживать подобное».

Проводить принцессу пришли более миллиона человек. Живой коридор протянулся от Сент-Джеймсского дворца до Вестминстерского аббатства. Люди рыдали, забрасывали гроб цветами, выкрики признавали в любви и слова поддержки принцессе и ее детям, что лишь усугубляло страдания идущих за гробом.

«Невозможно было не поддаться настроению толпы. Эмоции были мощными, что проникали в самое сердце, — говорит граф Спенсер. — Ужасные воспоминания».

«Я никого не хотел уколоть»

Речь графа на похоронах пресса интерпретировала как выпад в адрес королевской семьи.Сам он говорит, что стремился заступиться за покойную сестру и воспеть ее трудную судьбу.

Подпись к фото,

Речь графа рассорила Спенсеров и Виндзоров

Через пару дней после траурной церемонии, перед тем как похоронить принцессу в фамильном поместье Спенсеров в Нортгемптоншире, граф еще раз прочитал панегирик над теломры сестры. Он уверен, что ей бы понравилось.

«Мне кажется, я не разбрасывался обвинениями. И уж точно каждое слово правдой, я стремился быть предельно честным».

«Я никого не хотел уколоть, мне лишь хотелось воспеть Диану. И если в процессе я нелицеприятно отозвался о ком-то — и особенно это касается прессы — значит, они того заслужили».

Графнул папарацци и рассказал, что один из них угрожал преследовать Диану до конца и «помочиться на ее могилу».

«В последние годы Диану окончательно довели папарацци и желтая пресса», — сказал он.

«Худшие представители этой профессии сделали ее невыносимой, и я думаю, даже на похоронах уместно было обнять об этом».

Автор фото, PA

Подпись к фото,

Принцесса Диана была излюбленной папарацци

Спустя 20 лет граф перечитал свою речь и нашел ее «весьма взвешенной».

На вопрос, какая была реакция королевы — его крестной матери, он ответил, что Елизавета Вторая получила полное право выразить свои чувства общему знакомому.

«Не надо меня записывать в борцы с монархией. Моя речь о Диане, и только о ней».

Все леди делают это // Мажордом раскрывает сенсационные подробности личной жизни принцессы Дианы

Оригинал этого материала
© «Известия», г. 21.11.2002

Все леди делают это

Мажордом раскрывает сенсационные подробности личной жизни принцессы Дианы

Эльмар Гусейнов, Париж

Кто был настоящим любовником принцессы Дианы?

Она могла накинуть шубу на голое тело и отправиться на машину в город искать своего любовника.Мужчин привозили к ней на свидания в багажнике ее лимузина. Она любила дразнить репортеров, отправляясь в ближайшую аптеку покупать контрацептивы. Ее свекор называл ее шлюхой. Чтобы вызвать ревность одного любовника, она закручивала роман с другими, плейбоем и наркоманом. Эту женщину, которая смерти до сих пор приносит миллионы людей по всему миру, звалицесса Диана миру.

Сенсационные разоблачения об интимной жизни легендарной женщины выдал журнал «Пари Матч». Они основываются на рассказах одного из самых близких Диане людей — ее мажордома Пола Баррелла.Принцесса называла этого человека «моя скала». Именно он был поверенным всех ее тайн. Именно он обмывал и обряжал тело уже мертвой принцессы после трагедии в парижском туннеле под мостом Альма.

Тайны Дианы могли уйти в могилу вместе с Барреллом, если бы мажордома не оскорбили. Родственники Дианы затеяли против него судебный процесс, обвинив в утаивании личных вещей и документов принцессы. Баррелл выиграл процесс благодаря личной помощи королевы Елизаветы. Именно она в 1987 году направила своего верного слугу в качестве камердинера к супружеской чете, Чарльзу и Диане.Вот и теперь, во время суда, королева заявила, что это она дала Барреллу разрешение сохранить у себя вещи покойной принцессы. Мажордом выкрутился, но затаил злобу. Ибо вовсе не обманутая женщина, а английский слуга, преданный своими хозяевами, является самым опасным человеком на свете.

Баррелл не дорого взял за свою месть — всего 500 тысяч евро. Именно во столько он оценил свои воспоминания о Диане, проданные бульварной прессе. Он мог запросить и втрое больше, настолько сенсационными являются факты, которые он сообщил публике.

«В день своего рождения Диана устроила свидание со своим любовником. Она надела серьги с сапфирами и бриллиантами и выглядела великолепно. Она разделась догола, а отправилась искать своего друга, накинув на себя только меховое манто», — рассказывает Баррелл. Этим другом — настоящей, подлинной любовью Дианы — был хирург, пакистанец Хаснат Хан. Принцесса просто сходила с ума по этому мужчине. Стараясь угодить ему, она повязывала голову платком, как это делают верующие мусульманки.В одной из комнат Кенсингтонского дворца она приказала оборудовать огромный телеэкран, чтобы пакистанец мог наслаждаться любимым футболом. И, наконец, по просьбе Дианы Баррелл, может ли католический священник заключить ее тайный брак с пакистанцем, брак христианки с мусульманином. Это была бы политическая бомба, учитывая, что Диана была матерью наследника престола, а значит, и будущего главы англиканской церкви.

Принцесса была требовательной и капризной любовницей. Если она не могла дозвониться до пакистанца, по ее просьбе Баррелл отправлялся разыскивать Хана в кафе и барах, окружавших госпиталь, где работал хирург.»Иногда мы срывали его прямо с операции», — вспоминает мажордом. По уверению Баррелла, с Доди аль-Файедом Диана связалась только для того, чтобы вызвать ревность Хана. При этом она не обращала внимание на пристрастие к кокаину, которое питал Доди, известный плейбой и прожигатель жизни.

Впрочем, Хан и Доди не были единственными увлечениями Дианы. Чтобы провести к себе мужчин незаметно для камер слежения, во дворце, Диана просила своего мажордома привозить мужчин в багажнике лимузина.Тем самым она мстила своему мужу, принцу Чарльзу, который ухитрялся принимать у себя возлюбленную, леди Камиллу, как только жена покидала их совместные апартаменты.

По словам Баррелла, в архиве леди Ди хранились магнитофонные записи, способные скомпрометировать королевскую семью. На них свекор Дианы, принц Филипп, называет принцессу шлюхой. Баррелл еще много о чем вспомнил. И о том, как мать Дианы, пытаясь вразумить свою дочь, осыпала ее площадной бранью. И о том, как сестры принцессы после ее гибели беспардонно растаскивали гардероб Дианы.И о том, как брат леди Ди после развода отказался принимать у себя сестру. Позже он стал главным хранителем памяти легендарной женщины и «туристического аттракциона», который превратили могилу принцессы в родовом поместье Спенсеров.

Стремясь отмстить предавшей его королевской семьи, Баррелл не пощадил память своей хозяйки. Но фанатичных погибших поклонников принцессы вряд ли смутят откровения разгневанного мажордома. В конце концов, все, что вытворяла леди, могла сделать любую взбалмошная и влюбчивая женщина.Все леди делают это…

.