Фотограф михаил гринберг сайт: Михаил Гринберг (phototerra), свадебный фотограф Монреаль, Канада

Тридцать лет вместе — Лехаим

Колоссальные изменения в жизни страны за последние 30 лет не могли не отразиться на российском еврействе. Изменилось практически все — но можно ли разложить это «всё» на детали, проследить эволюцию отдельных элементов? Что значило быть евреем в России в 1991 году и сейчас? Что произошло за это время с общинной жизнью, книгоизданием, еврейской прессой? Наши собеседники Михаил Гринберг, Демьян Кудрявцев и Сергей Кузнецов представляют каждый свою картину развития еврейской жизни в России за эти три десятилетия.

Михаил Гринберг, издатель, рассказывает о том, как начиналось еврейское книгоиздание в постсоветской России

В конце 1980‑х — начале 1990‑х годов в СССР, а потом на постсоветском пространстве практически в каждом крупном городе начали выходить еврейские журналы и газеты. И почти всех их давным‑давно нет. А «Лехаим» остался и превратился из тоненького общинного вестника в «полноценный» интеллектуальный глянец, в котором печатаются евреи и неевреи, ведущие эксперты и начинающие авторы.

Рад, что я тоже в свое время внес вклад в «Лехаим». Во‑первых, журнал «Еврейский книгоноша», выходивший сначала в нашем издательстве «Мосты культуры», потом стал составной частью «Лехаима» и превратился в его книжный раздел. Во‑вторых, лет 15 назад большая делегация русских писателей приехала в Иерусалим на книжную ярмарку, и я уговорил их поделиться своими впечатлениями в журнале. Так авторами «Лехаима» стали, в частности, Дмитрий Пригов и Владимир Сорокин.

Фото: Вадим Бродский

В конце 1980‑х годов еврейское книгопечатание в СССР заключалось в основном в сборниках еврейских анекдотов, выходивших — как, впрочем, и любая книга тогда — громадными тиражами. В 1989‑м, будучи уже израильтянином, я приехал в Москву с идеями на этот счет и ко мне как к «иностранцу» обратились двое моих знакомых. Они сказали, что создают издательство, но начать смогут примерно через полгода — столько в то время занимало оформление всех необходимых для создания фирмы бумаг. Тогда я взял их, и мы поехали в Люберцы, в кооператив по пошиву спецодежды (то есть джинсов), которым руководил мой, можно сказать, воспитанник. Приехали, я спрашиваю: «В твоем уставе книгоиздательская деятельность есть?» Он отвечает: «Понятия не имею». Достал устав — страниц 300 плотного текста, — полистал, говорит: «Есть». «Отлично, давай оформляй филиал, вот тебе два издателя». На следующую встречу я привел еще и Евгения Сатановского, который издал с этими людьми первый в СССР еврейский календарь.

А я уехал в Израиль и вернулся уже с заказами. Издательство за это время успело обрести название — «Терра», очень известное в 1990‑х годах да и позже, — и выпустить книгу Валишевского о Екатерине Великой миллионным тиражом. А я там издал книгу «Шатер, над которым облако» — о роли женщины в еврейской традиции — и несколько других. Потом я поехал в Литву, где меня вывели на типографию «Вильтис», которая оказалась дореволюционной типографией «Вдова и братья Ромм», известной среди прочего своим образцовым изданием Талмуда. В «Вильтисе» я издал сидур, главную философскую книгу Хабада «Тания», воспоминания главы издательства «Шамир» Германа Брановера.

Так оно все и началось. В конце того же 1989 года я пришел к Екатерине Гениевой, которая тогда была замдиректора Библиотеки иностранной литературы, и предложил ей сделать выставку еврейской религиозной книги на русском языке. Только что шумно отметили тысячелетие крещения Руси, религия была в стадии реабилитации, так что препятствий не ожидалось. Мы пошли к директору, Вячеславу Всеволодовичу Иванову, он тоже все одобрил. И в январе 1991 года прошла выставка, которую потом показали в Риге, Киеве, других городах, этим уже занимались Зеэв Вагнер и Хаим‑Аарон Файгенбаум. Они же приступили к распространению изданных книг.

Тогда же на меня вышел «Натив», издававший «Библиотеку Алия», спросили, могу ли я в Москве напечатать их книжки большими тиражами, — те, что раньше ввозились из Израиля контрабандой. И я издал еще 13 книг — философия, история, статьи Жаботинского, мемуары, что‑то детское. И на всех тех книгах, которые я выпускал совместно с «Шамиром» и с «Библиотекой Алия», стоял гриф нового издательства «Гешарим».

Благодаря этим книгам росли самосознание и авторитет российского еврейства. И вообще еврейских книг на русском было мало, каждая становилась событием, и их значение часто выходило за пределы собственно книгоиздания. Скажем, когда в «Гешарим» вышел новый перевод «Иудейской войны» Иосифа Флавия и первый том антологии «Греческие и римские авторы о евреях и иудаизме», мы устроили презентацию в Иерусалиме на большом конгрессе историков — пять тысяч человек собираются раз в пять лет. И на этой презентации мы фактически вынудили министра абсорбции заявить, что он выделяет ежегодно 50 тысяч долларов на стипендии новым репатриантам. Еще столько же дал Еврейский университет в Иерусалиме. И эти деньги позволили учиться людям, которые сейчас на ведущих ролях в израильских академических кругах и даже в политике.

Все выходило большими тиражами, но еще существовала советская власть, отношение было настороженное, не все соглашались печатать. Что‑то пришлось издавать в Эстонии, скажем. Первые наши книги мы понесли в легендарный московский частный книжный магазин «19 октября». Показали хозяину, переводчику и сочинителю песен Марку Фрейдкину. Он увидел, что это еврейские книги, и не взял, видимо, решил, что мы, как говорил Асар Эппель, «хаванагильщики еврейской культуры». Но наша секретарша дождалась, пока Фрейдкин уйдет, и отдала книги главному бухгалтеру. На следующий день нам позвонили, сказали, что все книги проданы, и попросили привезти еще. И с тех пор в «19 октября» наши книги расходились очень быстро и в больших количествах. Тут очень важно, что мы с самого начала распространяли книги через, так сказать, «общегражданские» книжные магазины, а не только через синагоги и общинные лавки, и быстро приучили их к нашему ассортименту.

Мы начали издавать первый (и очень долгое время единственный) научный журнал по иудаике на русском языке — «Вестник Еврейского университета в Москве». Вышло почти 40 номеров. И он тоже был больше чем журнал. Он стимулировал развитие в России разных направлений иудаики, пробуждал интерес, люди увидели, что есть, где публиковаться.

И вообще мы ввели в русскую культуру и науку множество новых имен и даже специализаций. Мы, по сути, способствовали созданию каких‑то отраслей знания: без этих книг невозможно теперь ни одно русскоязычное исследование по библеистике, по еврейской философии. По одной только Флавиане мы издали 15 томов.

С тех пор все это приобрело промышленный размах. Около 600 книг издано нами, еще больше — «Книжниками». Но если не вспоминать те первые шаги, то не осознать, какой путь прошла еврейская жизнь в России за эти десятилетия.

Демьян Кудрявцев, поэт и медиаменеджер, рассказывает, как развивалась российская еврейская община в последние десятилетия

Мне кажется, что есть два‑три ключевых отличия между существованием еврея в позднем Советском Союзе и в России сейчас. Первое: в позднесоветское время у евреев было представление об общности. Общинность была минимальна, а общность относительно высока и осознаваема. Я бы даже сказал, что в местах, где рефлексия по поводу незримой общности была ослаблена, общинность была сильнее. Там, где средний образовательный уровень евреев был ниже, они составляли крупные кластеры. Прежде всего это связано с провинциальностью быта Кишинева, части Украины, Ташкента, еще каких‑то городов.

В Москве евреи не то чтобы были все друг с другом знакомы или имели какие‑то внерелигиозные точки сборки. Но высокий уровень рефлексии позволял им держать в уме существование соплеменников без того, чтобы с ними постоянно сталкиваться. Хотя существовали и общины: микрорелигиозные, микросионистские, какие‑то культурные объединения, где было много евреев или полукровок.

Сегодня этого уже не существует, по крайней мере в том виде, в каком существовало тогда, потому что российская еврейская диаспора на очень значительный процент эмигрировала. Из некоторых нестоличных городов евреи уехали практически полностью.

Фото: Эрнест Аранов

Второе. Национальной идентичности, как ни странно — или, наоборот, естественно, — способствовал антисемитизм, который значимо, но неопасно пронизывал все общество. Он был канализацией ксенофобии, которая существовала тогда и существует сейчас. Но теперь антисемитизм не является основной формой ее существования, в гораздо большей степени она направлена на кавказцев. Безусловно, остался низовой антисемитизм, фрагментарно остался и индустриальный, но такого пронизывающего антисемитизма, какой был в позднесоветское время, больше нет.

Важную роль в этой перемене сыграла, в частности, все та же эмиграция, количественное уменьшение общины как таковой. Кроме того, ту социальную роль, к которой апеллирует ксенофобия, стали играть и другие национальности. Кавказцы же были при советской власти намного менее мобильны. А сейчас их мобильность значимо возросла, количество их вне естественной среды обитания увеличилось. Поэтому ксенофобия как сопротивление «засилию инородцев» нашла себе новый выход. И это избавило евреев от напряжения, но и до некоторой степени снизило качество их идентификации.

То есть снижение внешнего давления и изменение культурной среды, ее проницаемость для приезда и отъезда привели к переменам в повседневной жизни и идентификации еврейской диаспоры в России.

С другой стороны, появилась возможность создания общин, институционализации самоопределения. То есть число субъектов самоопределения значительно уменьшилось, зато для него стало намного больше возможностей: синагоги, еврейские центры, школы, помощь пожилым и т. д.

И эти два встречных движения — возможность проявления идентичности, но и «ненужность» такой демонстрации (в том смысле, в каком она была нужна, скажем, в конце 1970‑х) — определяют характер еврейского существования в современной России. Сумма еврейских общин в России сегодня — это примерно то же самое, что сумма канадских еврейских общин. То есть это страна с большой территорией, значимая в еврейской истории, но евреев в ней немного.

При этом модус существования диаспоры на Украине, скажем, — существенно иной. Все перечисленные процессы идут и там, но они иногда конфликтуют, а иногда накладываются поверх процесса обретения национальной идентичности титульной нацией. В России этого, разумеется, нет.

Мне кажется, что дальнейшая судьба евреев России — это «миноритарное» существование, как у ассирийской общины в Москве или армянских общин в разных городах. Хотя любые параллели, разумеется, приблизительны.

Те евреи, которые будут терять российско‑еврейскую идентичность через отказ от «российскости», то есть отъезд, или через отказ от «еврейскости», то есть полную ассимиляцию, будут соседствовать с теми немногими, которые будут повышать свою идентичность, пользуясь тем, что их становится меньше, они друг друга знают, силы и связи прочнее, а опасности никакой. Мы видим это, в частности, по действиям крупного бизнеса, который перестал бояться демонстрировать свою еврейскость. Еврейская общинная жизнь настолько маргинальна, что не представляет ни политической опасности, ни социальной проблемы. И это позволяет идентифицироваться с ней тем людям, которые не могут или не хотят отсюда уезжать и при этом не считают возможным ассимилироваться (либо общество не готово их ассимилировать в этом поколении).

Еврей в современной России, с одной стороны, мало чем отличается от среднего россиянина, а с другой — его жизнь все равно иная. Все предыдущее существование евреев в Российской империи, а затем в Советском Союзе — эта тема хорошо проанализирована Юрием Слезкиным в «Эре Меркурия» — привело к тому, что невозможность доступа к разным благам, ресурсам, карьерам и специальностям консолидировала общину вокруг нескольких относительно узких типов деятельности: коммерческой, культурной, гуманитарной, юридической и т.  д. Как результат, несколько поколений российских евреев получают в среднем более высокий старт и более глубокое образование, нежели — в среднем же — представитель титульной нации.

Кроме того, произошла смена индустриального общества на постиндустриальное, поэтому тот образ управления ресурсами, который определял преимущества титульной нации, стал не так важен. Условно говоря, евреи пошли в адвокаты, потому что не имели права владения землей. Но в какой‑то момент владение землей перестало быть важным. Владельцы земли перестали получать с нее ренту, а «рента» с диплома адвоката сохранилась. Пирамида перевернулась. И в этой ситуации оказалось, что некое «эволюционное» преимущество евреями накоплено.

Сергей Кузнецов, писатель и журналист, рассказывает, как развивались еврейские проекты в России 2000–2010‑х годов

Я много лет занимался журналистикой и интернетом, но ни то ни другое никак не связывалось у меня с чем‑то еврейским, пока в середине 2000‑х я не познакомился с Дэвидом Розенсоном, возглавлявшим фонд Avi Chai в Москве. Он рассказал мне, как фонд видит свою миссию в России, и после этого разговора я задумался над одним парадоксом.

В России тогда было немало евреев, наверное, больше, чем сейчас, но при слове «еврейское» у многих из них возникали скорее негативные ассоциации. Для внешнего наблюдателя оно ассоциировалось либо с академической иудаикой («Сэфер»), либо с Холокостом (одноименный фонд). А все остальное априори выглядело очень местечково, на уровне середины XX века в лучшем случае. И мне показалось, что если что‑то с этим делать, то начать надо с осознания того факта, что российские евреи, может, не очень отличаются от украинских и белорусских, но совсем другие, чем американские, израильские или французские.

Фото: Ольга Паволга

Так, многие российские евреи, несмотря на наличие еврейской идентичности, равнодушны к иудаизму или даже исповедуют другую религию, например христианство. Когда я объяснял это людям из Америки, для них это было шоком. А я всем рассказывал любимый анекдот Иосифа Бродского, как раввин и католический священник обсуждают карьерные перспективы, священник доходит в перечислении до Римского Папы, раввин его спрашивает: «Ну а дальше что?», тот кричит: «Куда дальше? Я ж не могу стать Б‑гом!», на что раввин отвечает: «Одному из наших мальчиков это таки удалось». Это очень еврейский анекдот, но именно русско‑еврейский, малопонятный за пределами этого ареала. Не случайно самые важные евреи русской культуры — Пастернак, Мандельштам, тот же Бродский — прекрасно помнили о своем еврействе и при этом так или иначе идентифицировали себя с христианством. Мандельштам был крещен, но это не мешало ему писать про текущую в его жилах «кровь овцеводов, патриархов и царей». И я понял, что эту специфику надо учитывать, если мы хотим говорить со своей аудиторией на одном языке.

И второй момент. У многих евреев в России 15–20 лет назад их национальная идентичность определялась позднесоветским антисемитизмом: «Я еврей, потому что меня не принимают на мехмат», «Я еврей, потому что мне могут дать по роже и сказать “жидовская морда”». Хорошо, теперь тебя примут на мехмат, а если дадут по роже, то потому, что перепутали с кавказцем, и скажут при этом что‑то другое. Где твое еврейство? Его больше нет? А если есть, то что оно такое?

Поэтому мне показалось важным объяснять, что еврейская культура на самом деле очень разнообразна, что она не ограничивается теми ее проявлениями, которые у всех на слуху. И один из первых проектов Avi Chai «Эшколь», которым занималась Линор Горалик, на этом и был построен. Люди любят про кулинарию — давайте проведем в каком‑нибудь ресторане вечер израильской кухни. Люди любят про кино — покажем израильские фильмы. Про моду — организуем показ мод. То есть принцип не «давайте поговорим о том, что вы евреи», а «давайте поговорим на интересную вам тему и свяжем ее с еврейством». Та же идея лежала в основе издательства «Книжники» или нашего сайта «Букник».

Я говорю здесь про Аvi Chai, но мне кажется важным заметить, что, конечно, он не один работал в этом направлении: постепенно многие другие еврейские и израильские организации стали в своей работе ориентироваться на тот же подход. И это подтверждает то, что проекты Avi Chai продолжают работать сегодня, когда фонд уже больше не существует в России: и «Книжники», и «Эшколот», и тот же «Букник», который сейчас поддерживает РЕК, с которым мы работаем уже много лет, в том числе над образовательным проектом «12–13». Короче, в результате деятельности многих европейских и израильских организаций к началу 2010‑х годов еврейская активность стала в Москве модной. Если в 2000‑м году фраза «Я иду на еврейскую вечеринку» вызывала в большинстве случаев недоумение, то через десять лет она воспринималась абсолютно нормально.

Для меня оказался очень важным опыт моей жизни в Америке, где идея развития идентичности разных групп населения тогда существовала, мне кажется, в гораздо более вменяемых формах, чем сейчас. Суть этой идеи в том, что имеет смысл работать с людьми, принадлежащими к разным сообществам, в том числе этническим, потому что ощущение своей идентичности становится для людей источником силы. Мне кажется, сама по себе национальность не несет трансцендентной ценности. Она имеет смысл постольку, поскольку дает конкретному человеку внутренний ресурс. И чего‑то подобного, думаю, мы совместными усилиями достигли. Появилось много людей, в том числе молодых, для которых еврейство стало важной составной частью их идентичности.

Конечно, трудно определить, кто какой вклад внес в этот процесс. Все знают принцип Парето: «20% усилий приносят 80% результата», но там есть еще и продолжение: «Но мы никогда не знаем, какие именно 20% принесли результат». Однако все вместе мы сделали хорошую работу, переформатировали это поле. Без этой работы, я думаю, часть евреев уехали бы, а оставшиеся вспоминали бы о своем еврействе, только когда им напоминали бы о нем неприятные люди, и все бы тихо сошло на нет.

Александр Гринберг — русский пикториалист

Существует поверье, что профессия фотографа способствует долголетию — фотограф как будто окунается в поток жизни и, выхватывая и присваивая ее мгновения, подпитывается из него. В подтверждение этой теории обычно приводят имена Эдварда Стейхена (1879–1973), Анри Картье-Брессона (1908–2004) или Ирвина Пенна (1917–2009). В этот ряд смело можно добавить и полнокровную, насыщенную событиями, творческими взлетами и трагическими стечениями обстоятельств судьбу Александра Даниловича Гринберга (1885–1979).

Он проходит путь, во многом типичный для мастеров фотографии его поколения: получив отменное образование в сфере точных наук (физико-математический факультет Московского университета), он очень рано обнаруживает склонности к фотографии и стремление постичь не только техническую ее часть, но и художественную (изучает историю искусства и посещает уроки рисования в Строгановском училище). Решающим шагом в формировании Гринберга как фотографа-художника (как тогда сами себя называли многие) было вступление в члены Русского фотографического общества (РФО) в 1907 году. Впоследствии он становится активным участником общества и сближается с его наиболее активной и прогрессивно для того времени настроенной частью — группой, ориентировавшейся на европейский и американский пикториализм (Сергей Лобовиков, Николай Петров, Анатолий Трапани, Сергей Саврасов, Александр Иванов-Терентьев, Николай Мурзин, Борис Пашкевич и другие).

Александр Гринберг среди преподавателей и учащихся Фото-кинематографического отдела Всероссийского народного комиссариата по Просвещению (Гринберг — третий справа).  Из собрания семьи фотографа

Что такое пикториализм

Пикториализм (от англ. pictorial — «живописный») — первое чисто фотографическое направление, ставшее вехой на пути признания фотографии искусством. Оно зарождается в Англии и в 1890-е годы становится интернациональным течением, широко распространенным в Европе и Северной Америке, а впоследствии и в Латинской Америке, Австралии и Японии

Фотографы-пикториалисты, ориентируясь на современную им живопись и графику, стремились приблизить к ним свои работы (так что иногда непрофессионалу бывает очень трудно отличить фотографический отпечаток от произведения графики), тем самым доказав, что с помощью фотографического медиума можно создавать поистине высокохудожественные произведения. Они выбирали сюжеты и мотивы, созвучные символизму и модерну: переходные состояния природы; мимолетные эмоциональные проявления в портрете; живописные аллегории и этюды обнаженной натуры; натюрморты, отсылающие к голландской живописи Золотого века. Создавали в своих произведениях мистическую, неоднозначную, загадочную, трудно уловимую атмосферу. Предпочитали сложные, нарочито асимметричные, подвижные композиции, доходящие иногда практически до орнаментальности.

Пикториалисты зачастую использовали старую фотографическую технику с мягким, пластичным оптическим рисунком (также использовали монокль или снимали вовсе без объектива), а чтобы убрать излишнюю резкость, могли снимать сквозь матовое стекло или полупрозрачную ткань. И наконец, пожалуй, одним из важнейших слагаемых идеологии пикториализма было отношение к отпечатку (точнее, взаимоотношение между негативом и позитивным отпечатком). Негатив считался лишь основой, базой, начиная с которой фотограф-художник и выстраивал всю последующую драматургию своего произведения. Активно использовались кадрирование и ретушь, но основными способами «преображения» негатива являлись сложные «благородные» способы печати: бромомасляный (бромойль), гумбихроматный (гуммидрук), озобром и другие. Каждый отпечаток, таким образом, становился уникальным драгоценным произведением, которое помещалось в художественный контекст: участвовало в конкурсах, воспроизводилось в технике фотогравюры и обсуждалось на страницах фотографической периодики, выставлялось в галереях, покупалось коллекционерами.

Портрет Ольги Третьяковой. Фот. Александр Гринберг. 1928. Из собрания семьи фотографа

Александр Данилович Гринберг поначалу становится последовательным апологетом европейского пикториализма. Он в совершенстве овладевает техниками позитивной печати и ведет занятия по ним в Русском фотографическом обществе. Так он сам отзывается о достоинствах этих техник, в частности, излюбленного им бромойля: «Способ печати масляными красками (типографскими, литографскими) дает простор художественному вкусу. Он позволяет неограниченно усиливать или ослаблять рисунок, совершенно свободно менять его в зависимости от авторского замысла». Закономерно, что именно его в 1912 году назначают заведующим павильоном для съемок и лабораторией РФО, а также инструктором, в обязанности которого входило, по словам самого Гринберга, «консультировать членов общества при выполнении тех или иных работ, следить за новинками техники, поддерживать сохранность аппаратуры и приборов». Тогда же к нему приходит первое признание — в 1909 году он получает золотую медаль на Международной фотографической выставке в Дрездене, его работы также отмечаются на многочисленных конкурсах и выставках по всей Российской империи.

Гринберг и кино

Роман Александра Гринберга с кино начинается в 1914 году, когда его приглашают организовать отдел фотокинорекламы на кинофабрике Александра Ханжонкова в Москве. Там он, по собственным воспоминаниям, оборудовал лабораторию, оснастил ее специальными печатными аппаратами «Кодак» и наладил массовый выпуск фотографий, делал дубли некоторых фильмов, сам выставляя освещение и выбирая ракурсы. И, по-видимому, там же впервые он пробует себя в операторском деле. Занятия кино и фотографией прерываются Первой мировой войной, основную часть которой Гринберг проводит в немецком плену. Вернувшись, с 1918 года работает в качестве кинооператора на фабриках Харитонова, Ермолаева, «Биофильм»; в 1919 году работает в Одессе в политотделе киносекции 41-й дивизии Красной армии и на других киностудиях, где снимает несколько не сохранившихся до наших дней агитфильмов («Паразит», «Четыре месяца у Деникина» — оба 1919 года) и сотрудничает с режиссером Петром Чардыниным («Красный Касьян», «На заре», «Рассказ о семи повешенных» — все 1920 года).

Гринберг объясняет конструкцию киноаппарата. 1920-е – первая половина 1930-х. Вырезка из газеты. Из собрания семьи фотографа

Именно к этому времени относится целый ряд портретов пока еще неопознанных актрис, в основном известных по негативам из архива Союза фотохудожников России. Эти эфемерные образы актрис немых фильмов принадлежат скорее предшествующей эпохе Серебряного века, чем периоду Гражданской войны. Изнеженные, томные роковые красавицы представлены в изысканных нарядах, с дорогими украшениями и продуманными прическами и напоминают героинь полотен художников объединения «Мир искусства» с их идиллическим настроем и тягучей, застывшей атмосферой ностальгических воспоминаний. Декоративные фоны, роскошные аксессуары, нюансированные композиции, изломанные позы и жесты заставляют вспомнить о стиле модерн, распространенном в начале XX века до Первой мировой войны. А характерные типажи и нарочитый грим не оставляют сомнений, что перед нами образы героинь немого кино.

Главным воплощением образа роковой красавицы в русском кинематографе 1910-х годов, без сомнения, была Вера Холодная. Ее фотографии работы Гринберга нам неизвестны. Можно вспомнить портрет, выполненный в начале 1910-х годов в технике бромойля Николаем Свищовым-Паолой (соратником Александра Даниловича по РФО и увлечению пикториализмом). Тип портрета можно охарактеризовать как «головка»: точеный профиль, подведенные темным глаза, минимум деталей — лишь нитки жемчуга украшают волосы и тонкую шею.

Однако, по воспоминаниям Гринберга, пересказанным режиссером Вячеславом Степановичем Ребровым в своих мемуарах, мы знаем, что Александр Данилович был все же знаком с «первой русской кинозвездой», но, к сожалению, в трагическом контексте: «Я снимал ее похороны. А дело было так. Я состоял, как оператор, в товариществе кинодеятелей, это было в Одессе. Там организовывался бал в честь Добровольческой армии в каком-то, я уже забыл, шикарном зале на Дерибасовской, кажется. И меня пригласили на этот бал и Верочку туда пригласили тоже. Чтобы она продавала в украшенном цветами киоске шампанское. Бокал за червонец, но золотой, между прочим.

Таким вот образом собирались средства на какие-то дела, не знаю, какие уж там дела. С ней был и ее муж — Рунич, актер… После бала, продолжал тихо повествовать старичок, Рунич повез жену домой, а по дороге, как водится, лошадь вдруг упала, и извозчик отказался везти их дальше. Было очень поздно, темно, Рунич понес Верочку на руках до самого дома. Одета она была не очень тепло, а было сыро и холодно, зима в Одессе — противное время. Вот Верочка и застыла… А тут еще эта напасть… Накануне у бедняжки был выкидыш, ну и все эти неприятности, связанные с таким конфузом. Если бы не этот бал Добровольческой армии, лежала бы она в постели, как полагается в таких случаях. Убралась Верочка за три дня. Вот и снимал я ее похороны… Какая красивая была женщина…».

Расцвет творчества Александра Гринберга приходится на вторую половину 1920-х.

Красавец, эстет, любимец богемы и женщин, он проявляет себя и как оператор, и в области художественной фотографии. Переехав в Москву, в 1922–1930 годы занимает пост заведующего кафедрой кинотехники и киносъемки в Государственном техникуме кинофикации (ГТК, будущий ВГИК). Ведет ряд предметов по технике кино («Киноаппаратура» и «Киносъемка»), составляет программы курсов и занимается организацией практических занятий. Одновременно с этим, в 1925–1928 годы, в свободное от преподавания летнее время работал кинооператором Первой фабрики Госкино (Совкино), где снял ряд кинокартин, последняя из которых — комедия Алексея Попова «Два друга, модель и подруга» (также известная как «Канитель с машинкой» или «Необычайные приключения Ахова и Махова», 1927). Вдохновленная фильмом «Наше гостеприимство» с Бастером Китоном в главной роли, картина весело и остроумно обыгрывает атмосферу 1920-х: сосуществование и противостояние старого и нового, а также особое состояние радости и относительной свободы. Это одна из немногих сохранившихся работ Гринберга в кино. Помимо самого фильма, рекламных плакатов к нему, сохранилось и несколько фотокадров, сделанных на съемочной площадке — на них запечатлена сцена на пароходе.

В интересе к движению, рисунку толпы людей и передаче световоздушной среды можно усмотреть сходство со знаменитой работой ключевого американского пикториалиста Альфреда Стиглица «Третий класс» (1907), а сам сюжет и его жизнерадостная трактовка вызывают ассоциации с комедией Григория Александрова «Волга-Волга».

На пароме во время съемок фильма «Два друга, модель и подруга». Фот. Александр Гринберг. 1927 © Союз фотохудожников России

Александр Гринберг органично вписывается в среду художественной и научной интеллигенции, дружит со многими фотографами, художниками, операторами, режиссерами и актерами. На пересечении его деятельности в кино и фотографии стоит целая галерея сделанных им во второй половине 1920-х годов портретов артистической богемы — в частности, деятелей кино. Это и портреты актера Андрея Файта, оператора Эдуарда Тиссэ, фотографа и кинооператора Даниила Демуцкого, режиссера Григория Александрова. В целые серии можно объединить многочисленные портреты актрисы Ольги Третьяковой (снимавшейся в фильме «Два друга, модель и подруга», где Гринберг был оператором), режиссера Сергея Эйзенштейна.

Но в этих работах Гринберг отходит от того европейского понимания пикториализма, которым руководствовался раньше: здесь нет усложненных композиций, изломанных линий, манерных поз и жестов, декоративных фонов и аксессуаров.

 

Гринберг о портретной съемке

«Мне хотелось работать профессионально, в духе лучших художников- импрессионистов. И я объявил как бы войну «фотонатурализму». Для смягчения резкости, устранения второстепенных деталей я дополнительно к масляному способу начал применять матовые бумаги, затем перешел к грубым, шероховатым листам». Читать далее

Сохраняется мягкий рисунок оптики и тональное богатство изображения, но акцент переносится на лицо — на саму личность модели, ее характер, душевное и эмоциональное состояние. Поразительным образом модели раскрываются перед объективом Гринберга: то веселый и шебутной, то серьезный и немного грозный Сергей Эйзенштейн; задумчивая и загадочная Ольга Третьякова; роковыми красавцами предстают Эдуард Тиссэ и Григорий Александров.

Это можно объяснить не только мастерством и опытом Гринберга как фотографа, но и неординарностью его обаятельной личности, умением расположить модель и завоевать доверие, благодаря чему некоторые из портретируемых соглашались участвовать и в его этюдах обнаженной натуры.

Стоит отдельно отметить фотографии актрисы, сценариста и режиссера Маргариты Барской. По-видимому, Барская и Гринберг познакомились в Одессе в кругу режиссера Петра Чардынина, с которым Гринберг сотрудничал в начале 1920-х и за которым в середине 1920-х годов Барская была замужем. В негативах в коллекции Союза фотохудожников России сохранилось несколько ее портретов — проникновенных этюдов. Она предстает на них открытой и жизнерадостной, томной и задумчивой. В виде отпечатков в собрании Мультимедиа Арт Музея сохранился целый ряд обнаженных этюдов Барской, изысканных и нежных, но при этом сохраняющих конкретность и реализм. Эти этюды тесно связаны с двумя большими «проектами» Александра Гринберга, которым он посвящает всего себя в 1920-е — первую половину 1930-х годов, — это этюды, изучающие форму обнаженного тела и пластику движения.

Ню в советской фотографии

В середине 1920-х годов в Государственной академии художественных наук (ГАХН) под руководством Бориса Подлузского был создан Фотокабинет, вокруг которого объединились фотохудожники «старой школы», и среди них Гринберг. Это был как бы второй расцвет пикториализма в России, но уже в более сдержанном виде, где сохраняется «импрессионисточность» оптического рисунка, но изображение создается чисто фотографическими способами съемки и печати, без видимого рукотворного вмешательства. К этому второму витку пикториализма относятся, помимо Гринберга: Юрий Еремин, Николай Свищов-Паола, Николай Андреев, Леонид Шокин, Сергей Иванов-Аллилуев, Петр Клепиков, Василий Улитин и другие. Пристальный интерес ГАХН был направлен на изучение движения, способов его восприятия и отображения в пластических искусствах. Он проявился в создании «Хореологической лаборатории» и организации четырех выставок «Искусство движения» (1925–1928), в которых принимал участие и Александр Гринберг.

В 1920-е годы повсеместно в Америке, Европе, Советском Cоюзе начинает оформляться и крепнуть интерес к античной классике. В 1921 году в Советскую Россию приехала Айседора Дункан и покорила русскую публику свободной манерой танца. В художественных и научных кругах вновь пробудился интерес к пластическим искусствам античности. На фундаменте модерна (и неоклассицизма в рамках модерна), используя наработки авангарда, формируется стиль ар-деко, где классическое стало объединяющим, синтетическим началом, под эгидой которого многие мастера (в том числе и в фотографии: Герберт Лист, Лор Альбен-Гийо, Гарольд Келлс) создают полные классических реминисценций образы. В своих этюдах движения и обнаженной натуры Гринберг достигает поистине живописной виртуозности исполнения. Сделанные в студии или на открытом воздухе (зачастую фоном служат уголки подмосковных усадеб и парков в Царицыно, Марфино, Архангельском, Никольском-Урюпино, Кузьминках и так далее), его работы по композиции напоминают штудии художников-академистов с их почти скульптурной пластикой. Тем не менее, при всей благородной идеализации женских образов, они не кажутся искусственными или механистическими, но остаются естественными. Главной целью фотографа была эстетизация реального тела и изображение гармонии духовного и телесного начал. В его работах нет чрезмерной динамики и страстности, но вместе с тем они не кажутся и бесчувственно-холодными.

Разгром старой школы

1920-е — это сложное и интереснейшее время, когда еще не были определены рамки, шли активные поиски и были открыты различные пути и направления дальнейшего развития советской культуры. Одновременно сосуществовали разнообразные группировки, течения, идеологии (в фотографии это были пикториализм, конструктивизм и новый советский репортаж). Примечательно, что Александр Родченко — представитель конструктивизма в фотографии — и пикториалист Александр Гринберг были соседями: жили в одном доме на Мясницкой улице. Это время было поразительно богато на неординарных артистических личностей, чей творческий вклад до сих пор будоражит умы специалистов и широкой публики, но чей жизненный и творческий путь зачастую имел трагическое завершение.

Примерами могут послужить и модели Гринберга — Ольга Третьякова (в сталинские годы муж Ольги Александр Постников, один из заместителей Кагановича по Наркомату путей сообщения, был убит, а Ольга сослана в лагерь и там погибла) и Маргарита Барская (не имевшая возможности больше заниматься кинематографом, покончила жизнь самоубийством в 1939 году) и, конечно, сам Александр Данилович.

Итоги многолетней работы мастера были представлены на знаменитой выставке «Советская фотография за десять лет» (1928) — там было выставлено более пятидесяти работ Гринберга. За выставкой последует дискуссия «О формализме и натурализме в фотоискусстве», в рамках которой ангажированный официальной идеологией критик Леонид Межеричер пишет статью «О правых влияниях в фотографии»: «Снимки nu („ню“ — нагой) я бы решительно причислил к наследиям буржуазного живописного искусства. Не думаю, что это необходимо подробно доказывать. Хотелось бы только подчеркнуть, что этот мотив оказывается весьма излюбленным как раз у тех фотографов, которые дальше всего отодвигаются от изображения современной действительности: Н.

Свищов-Паола, М. Миловидов, Ида Напельбаум, Ю. Еремин, А. Гринберг, Д. Демуцкий, Н. Власьевский, Э. Бендель и другие. Причем ни в одном снимке мы не можем отметить реалистическую трактовку обнаженного тела как крепкого, пышущего здоровьем, напряженным естественным трудом или спортивным движением, примитивно-радостного, заражающего бодрым чувством. Наоборот, ему стремятся придать изнеженно-уточенные очертания, сделать его дразнящим, полуприкрытым, мерцающим, застывшим в истоме или натянуто-недвижной „выигрышной“ позе. Перед нами встают красивые бесполезные самки с зализанных полотен европейских салонов и зецессионистов, раскинувшиеся среди безделушек и тканей, предназначенные для похотливого созерцания, для обмена на деньги как в виде картины, так и в „живом“ виде»». Так начинается разгром «старой» фотографической школы. До этого любимец богемы, признанный мастер, представляющий Россию на фотографических салонах по всему миру, оказывается теперь в творческой изоляции.

Гринберг за съемкой реставрационных работ в Загорске. Из собрания семьи фотографа

Гринберг рискнул еще раз выставить этюды обнаженного тела на выставке «Мастера советского фотоискусства» (1935), в жюри которой он также состоял. Награждение Александра Гринберга по результатам выставки бесплатной творческой командировкой обернулось для него в начале 1936 года осуждением Особым совещанием НКВД СССР на пять лет исправительно-трудовых лагерей по обвинению в «распространении порнографии».

 

Гринберг об аресте

«Ввиду того, что никаких других, кроме художественных, побуждений при съёмке обнажённого тела, у меня не было, я считаю предъявленное мне обвинение в «распространении» порнографии по существу НЕобоснованным. Всё «распространение» заключалось в том, что я дарил некоторые лучшие и вполне художественные снимки своим моделям (натурщицам)». Ходатайство о снятии судимости

Немалую роль в этом сыграл критик Леонид Межеричер, написавший в журнале «Советское фото»: «Тов. А. Гринберг ‹…› выставил несколько некрасивых голых женщин, явно не умеющих не только работать, но даже развести примус. ‹…› Появление на нашей выставке голых этюдов А. Гринберга — яркий показатель того, что в советском фотоискусстве есть тенденции к некритическому освоению буржуазного наследства, к впитыванию его болезненных соков». По иронии судьбы в 1937 сам Межеричер будет арестован и расстрелян как «троцкист» и «враг народа».

За ударную работу на строительстве Гринберга выпустят в 1939 году. Но ему так и не удастся полностью оправиться от такого потрясения — он будет вести тихую жизнь сначала в Загорске, затем в Москве: преподавать на курсах фотографии, заниматься прикладной съемкой для Дома моделей на Пятницкой и кондитерских фабрик. Многие представители «старой школы», носители традиций пикториализма и авангарда, нашли свое призвание в преподавании и общении с молодыми фотографами. Такой площадкой обмена опытом, мостом, связывающим довоенную и послевоенную советскую фотографию, стал фотоклуб «Новатор». Неслучайно, что именно в этой среде появились первые коллекционеры (например, Михаил Голосовский), благодаря которым русская пикториальная фотография стала вновь известна широкой публике — уже в постсоветский период.

Омск | Умер профессор юрфака ОмГУ, учивший Назарова и Грефа

Фото: www.omskinform.ru

юрфак ОмГУ Михаил Гринберг скончался на 93-м году жизни. Он преподавал юриспруденцию руководителям области, силовикам, депутатам и прокурорам. 

Накануе, 25 января, скончался заслуженный профессор Омского университета им. Ф.М. Достоевского, заслуженный юрист России, Михаил Гринберг . Он несколько десятилетий преподавал на юрфаке ОмГУ.

Гринберг вел лекции у нынешних омских ВИПов: экс-губернатора Виктора Назарова , руководителя Сбербанка Германа Грефа , руководителя СУ СКР по Омской области Андрея Кондина , председателя облсуда Владимира Яркового , депутата Госдумы Андрея Голушко .

В 1943 году Михаил Гринберг ушел на фронт и прошел всю войну в звании рядового солдата пехоты. Профессор ОмГУ был награжден орденом Отечественной войны I степени, медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне», «За победу над Японией» и главной солдатской наградой – медалью «За отвагу». 

С 1976 по 1990 годы Михаил Гринберг возглавлял созданную при его участии кафедру уголовного права и процесса. Последние 15 лет Гринберг уже не преподавал, но регулярно посещал юрфак ОмГУ. 

— Для нас, коллег, его трудовой путь является примером трудолюбия, кристальной честности, высокой принципиальности. Его вклад в юридическую науку – учение о технических преступлениях – с учетом реалий настоящего времени с каждым годом становится все более актуальным. Для Омского государственного университета личность Михаила Семеновича была и остается знаковой. А для самого профессора Гринберга университет был всем – это был его дом, его любимое дело, его близкие люди, — сообщили на юрфаке ОмГУ.

Добавим, что вдова Гринберга Елена Невзгодина до сих пор преподает гражданское право на юрфаке.

Выпускники ОмГУ смогут попрощаться с с Михаилом Гринбергом 27 января с 10:00 до 13:30 по адресу: ул. Яковлева, д. 9, кв. 60.

Сергей Энквист Сергей Энквист Данный материал опубликован на сайте BezFormata 11 января 2019 года,
ниже указана дата, когда материал был опубликован на сайте первоисточника!

Умер профессор юрфака ОмГУ, учивший Назарова и Грефа

юрфак ОмГУ Михаил Гринберг скончался на 93-м году жизни. Он преподавал юриспруденцию руководителям области, силовикам, депутатам и прокурорам.
18:52 26.01.2018 РИА Омск-Информ — Омск

Умер старейший профессор ОмГУ Михаил Гринберг

Заслуженный профессор Омского государственного университета скончался на 93-м году жизни.
17:32 26.01.2018 ИА Новый Омск — Омск

Ушел из жизни старейший профессор университета Михаил Семенович Гринберг

25 января 2018 года на 93-м году жизни ушел из жизни Михаил Семенович Гринберг, Заслуженный профессор Омского университета им.
15:36 26.01.2018 ОмГУ — Омск

ИА Новый Омск СуперОмск Omsk-news.net Omsk-news.net Omsk-news.net Gorod55.Ru СуперОмск Фото: иллюстрация / «СуперОмск» Омская прокуратура сообщает, что в ночь с 4 на 5 октября 2022 года 47-летний житель деревни Сягаевка Горьковского района распивал спиртное вместе с 17-летним подростком у себя дома.
СуперОмск У Омского велотрека появилась новая тренажерная площадка с детскими качелями и пляжным волейболом На прошлой неделе, несмотря на плохую погоду, на площади возле Омского велотрека собралось немало омичей.
ИА Омскрегион Фото: УМВД России по Омской области Как стало известно «СуперОмску», в аварии, которая произошла 3 октября 2022 года, погиб известный омский боец Артем Казарян.
СуперОмск О том, как работает отделение, где спасают беременных с тяжелыми заболеваниями, рассказал врач-анестезиолог-реаниматолог с 30-летним стажем,
ИА Омскрегион В среду, 5 октября 2022 года федеральный Роспотребнадзор огласил данные по заболеваемости коронавирусом в Омской области, которые, по мнению автора материала, обнадеживают, что эпидситуация в регионе налаживается.
СуперОмск Глава Роспотребнадзора ПОПОВА объявила, что шестая волна пандемии подходит к концу и коронавирус уже начал проявлять себя как типичный сезонный респираторный вирус.
Omsk-news.net Накануне профессионального праздника – Дня Учителя на базе Центра дополнительного образования Таврического района прошел первый конкурс вокального мастерства «Ученик.
Таврический район Победители Всероссийского конкурса «Большая перемена» провели в Омске увлекательный и насыщенный день В минувшее воскресенье в нашем городе сделал остановку поезд мечты Владивосток – Санкт-Петербург.
ИА Омскрегион Автор Наталья Петрова На Всероссийском конкурсе «Учитель года» наш регион представляла преподаватель английского языка Татьяна Тонких Она работает в школе № 79 и в этом году была признана лучшим педагогом региона н
Омская правда Интервью фотографа

Spotlight с Майклом Гринбергом из Phototerra Studio, Онтарио

На этой неделе мы расскажем о прекрасных работах ведущего свадебного фотографа Онтарио и Квебека Майкла Гринберга из Phototerra Studio. Сочетая моду и фотожурналистику, он создает вневременные изображения, обладающие редакционным чутьем. Работая в бизнесе более 13 лет, его работа была отмечена одними из самых высоких наград в отрасли, а его коллеги признали его одним из 10 лучших свадебных фотографов Канады. Мы надеемся, что вам понравится сегодняшнее интервью в центре внимания с Майклом Гринбергом, одним из ведущих свадебных фотографов Канады!

Опишите свое рабочее место/студию? Мое рабочее пространство/студия — это весь мир. Это может быть где угодно, от самолета до пляжа. Я могу работать где захочу, когда захочу, и так долго, как захочу сейчас. Раньше у меня была большая студия, но для меня как свадебного фотографа она устарела. Самые большие контракты, которые я забронировал, на самом деле были без какой-либо студии, поэтому я не думаю, что мне больше понадобится студия, если я не буду снимать что-то рекламное. Накладные расходы, связанные с отсутствием студии, теперь могут быть возмещены моим клиентам.

Как вы готовитесь к съемке или свадьбе?  Я заряжаю свои батареи: в буквальном смысле, конечно, я заряжаю батареи своей камеры, но мысленно я также заряжаю свои батареи, пытаясь лечь спать пораньше. Свадьбы непредсказуемы, поэтому, как бы вы ни готовились, всегда может случиться что-то неожиданное. Быть здоровым и иметь достаточно энергии для решения любой проблемы — лучшая подготовка, с которой я когда-либо сталкивался.

Что поднимает вас по утрам в прямом и/или переносном смысле. Буквально мое тело просыпается, и я больше не могу спать. И образно говоря, ну… Мне нужно платить по счетам, и я хочу делать то, что хочу.

Чего сейчас больше всего ждете? Я очень хочу больше заниматься бьюти- и фэшн-фотографией. Кроме того, у меня есть несколько новых интернет-бизнесов, над которыми я работаю и с нетерпением жду запуска в этом году.

Что заставляет ваше сердце биться чаще – как в личном, так и в профессиональном плане?   Новые вещи! Что-то интересное и необычное, что заставляет сердце биться чаще. И когда я занимаюсь кроссфитом, это тоже заставляет мое сердце биться чаще.

Какие ваши любимые места проведения свадеб в вашем районе? Я люблю стрелять везде, так что это не имеет большого значения. Для меня важна пара, а не место. Пока пара влюблена, счастлива и действительно расслаблена, я могу снимать где угодно. Конечно, я бы определенно предпочел место, которое может предложить что-то большее, чем белая стена, но я стараюсь найти красоту в любом месте, где я снимаю.

Как присутствие стольких свадеб повлияло на вашу жизнь/взгляды?   Основное влияние оказывает мое отношение к отношениям: я пришел к выводу, что сколько оливок на вашей тарелке или какого размера колеса вашего лимузина, на самом деле не имеет значения. Важны люди, отношения в семьях и любовь.

Что вы считаете самой большой проблемой/самой сложной частью работы свадебного фотографа? Естественная дихотомия между художественным видением и бизнес-требованиями свадебного фотографа. В свадебной фотографии, как и во многих работах по заказу, вы не можете быть полностью свободны в своем творческом самовыражении, потому что вам нужно угодить клиенту. Однако это ограничение может по-разному спровоцировать ваше творчество.

Как вы попали в свадебную фотографию? Сначала мне не нравилась свадебная фотография, потому что я не умел фотографировать людей — я фотографировал пейзажи. Но постепенно у меня была одна свадьба, потом другая, и людям нравилось то, что я делал, и так оно и было. Наверное, мне всегда любопытны вещи, которых я не знаю, и я хочу их попробовать. Иногда это означает заставить себя выйти из зоны комфорта. Так что я стараюсь изо всех сил, и это работает!

Кто повлиял на вашу фотографию? На первый взгляд, я бы сказал, что изначально на него повлияли великие люди индустрии свадебной фотографии, а позже на него повлияла современная фэшн-фотография и даже то, что вы найдете опубликованным в National Geographic. Я считаю, что более глубокое влияние на мою фотографию оказывает мир и моя жизнь в нем: страны, в которых я жил, и то, через что я прошел лично. Мне очень повезло, что я приобрел более широкий кругозор, который приходит с опытом жизни и работы во многих странах в совершенно разных обстоятельствах. Вырастая таким образом, ты понимаешь, как все устроено в мире, с точки зрения, свободной от провинциальности, и это очень на тебя влияет. Вот кто вы как фотограф, и вот как выглядят ваши фотографии. И это очень важно.

Опишите свой стиль свадебной фотографии, используя менее 6 прилагательных.   Смесь моды и фотожурналистики. Кандидс.

Каково ваше творческое видение? Что вы хотите выразить своими фотографиями? Если это свадебная фотография, я хочу передать счастье и красоту, чтобы мои пары запомнили то, что произошло, самым красивым образом.

В каком направлении вы хотели бы двигаться в своей фотографии? Да, в сторону большей красоты/моды и концептуальной редакционной статьи.

Что посоветуете парам, которые ищут идеального свадебного фотографа? Есть химия! Вам должен нравиться ваш свадебный фотограф, иначе, каким бы талантливым он ни был, у вас ничего не получится. Вам нужен позитивный человек в течение дня. Конечно, вам должны нравиться фотографии, которые они делают, но здесь важна индивидуальность, потому что вы будете иметь дело со своим фотографом до свадьбы, после свадьбы и во время свадьбы, поэтому они должны быть милыми!

Какой-нибудь совет для пар, как выглядеть потрясающе и чувствовать себя комфортно на своих фотографиях?

1. Если вы наймете кого-то, с кем вам будет комфортно, ваши фотографии будут выглядеть более естественно.
2. Просто полностью забудьте, что вас фотографируют, и делайте, что хотите. Если они хорошие фотографы, они сделают вам снимки, которые вам понравятся.

Есть ли у вас какие-либо советы для начинающих фотографов, свадебных или других? Беги! Просто беги!! Шучу. Сосредоточьтесь на бизнесе, а не на улучшении своего имиджа. Некоторые несовершенства на самом деле добавляют к совершенству. Просто сконцентрируйтесь на деловой части. Будьте лучше и будьте более активны как деловой человек, а не как фотограф.

Лучший совет, который вы когда-либо получали о том, как стать художником? Я считаю себя больше ремесленником, потому что у меня есть одна единственная цель: запечатлеть великолепные изображения пары, несмотря ни на что. Будь то дождь или все горит, я должен сделать так, чтобы это выглядело красиво, потому что пары хотят запомнить свой день таким образом. Я бы никогда не стал показывать то, что некрасиво, и поэтому здесь есть огромное ограничение с точки зрения искусства. Лучший совет по этому поводу пришел из чтения различных книг на эту тему. Например, книга Льва Толстого «Что такое искусство?» — отличное место для начала.

Лучший совет, который вы когда-либо получали о том, как быть счастливым человеком? Ну, я склонен к перфекционизму, поэтому я не считаю себя счастливым человеком, потому что я всегда найду какое-то несовершенство, из-за которого буду несчастен. Но лучший совет, который я когда-либо получал, это пойти на кроссфит, получить немного свободного пространства. Я рекомендую это всем.

Большое спасибо Майклу Гринбергу из студии Phototerra за то, что он поделился с нами своей историей и красивыми изображениями!

Взгляните на эту гламурную свадьбу, снятую студией Phototerra, опубликованную сегодня в блоге!

Шесть из семидесятых: последние годы современной фотографии — Главная галерея — Выставки

КРАПИВА, Беа
Загнанные птицы, 1978
15 х 18 дюймов
Уникальная эмульсия Kwik Print на виниле

КРАПИВА, Bea
| Восходящие воды 1976
18 х 15 дюймов
Уникальная эмульсия Kwik Print на виниле

КРАПИВА, Bea
2:35, 1976
15 х 18 дюймов
Уникальная эмульсия Kwik Print на виниле

КРАПИВА, Bea
Подарки 1979
20 х 24 дюйма
Уникальная эмульсия Kwik Print на виниле

КРАПИВА, Bea
Семейный портрет Флориды, 19 лет77
20 х 24 дюйма
Уникальная эмульсия Kwik Print на виниле

КРАПИВА, Bea
Вид на кроватку, 1978
20 х 24 дюйма
Уникальная эмульсия Kwik Print на виниле

КРАПИВА, Bea
Летающая Принцесса Триптих, 1978
26 х 20 дюймов
Уникальная эмульсия Kwik Print на виниле

КРАПИВА, Bea
Луна и блюдо (Триптих), 1977
26 х 20 дюймов
Уникальная эмульсия Kwik Print на виниле

КРАПИВА, Bea
Птичье гнездо, 1977
20 х 26 дюймов
Уникальная эмульсия Kwik Print на виниле

БИШОП, Майкл
Без названия ( 77-1007 ), 1977
15 х 10 дюймов
Хромогенная печать

БИШОП, Майкл
Без названия ( 77-3903 ), 1977
15 х 10 дюймов
Хромогенная печать

БИШОП, Майкл
Без названия (77-4427), 1977
21 х 14 дюймов
Хромогенная печать

БИШОП, Майкл
Без названия ( 79-1608 ), 1977
|21 х 14 дюймов
Хромогенная печать

БИШОП, Майкл
Без названия (79-2517), 1979
21 х 14 дюймов
Хромогенная печать

БИШОП, Майкл
Без названия ( 78-230 ), 1978
21 х 14 дюймов
Хромогенная печать

БИШОП, Майкл
Без названия (78-3226), 1978
21 х 14 дюймов
Хромогенная печать

БИШОП, Майкл
Без названия ( 79-705 ), 1979
21 х 14 дюймов
Хромогенная печать

ЛАРСОН, Уильям
Без названия, 1969-76
11 х 8 1/2 дюйма
Электрокопировальная печать из факсимильных передач

ЛАРСОН, Уильям
Без названия, 1969-76
11 х 8 1/2 дюйма
Электрокопировальная печать из факсимильных передач

ЛАРСОН, Уильям
Без названия, 1969-76
11 х 8 1/2 дюйма
Электрокопировальная печать из факсимильных передач

ЛАРСОН, Уильям
Без названия, 1969-76
11 х 8 1/2 дюйма
Электрокопировальная печать из факсимильных передач

ЛАРСОН, Уильям
Без названия, 1969-76
11 х 8 1/2 дюйма
Электроуглеродная печать из факсимильных передач

ЛАРСОН, Уильям 64881 Без названия, 1969-76
11 х 8 1/2 дюйма
Электрокопировальная печать из факсимильных передач

ЛАРСОН, Уильям
Без названия, 1969-76
11 х 8 1/2 дюйма
Электрокопировальная печать из факсимильных передач

ЛАРСОН, Уильям
Без названия, 1969-76
11 х 8 1/2 дюйма
Электрокопировальная печать из факсимильных передач

ЛАРСОН, Уильям
Без названия, 1969-76
11 х 8 1/2 дюйма
Электрокопировальная печать из факсимильных передач

МЕЙЕРОВИТЦ, Джоэл
Западная 46-я улица, Нью-Йорк, 1976
19 3/4 х 24 1/4 дюйма
Печать с переносом красителя

МЕЙЕРОВИТЦ, Джоэл
34-я улица и 8-я авеню, Нью-Йорк, 1975 г.
24 х 15 дюймов
Печать с переносом красителя

МЕЙЕРОВИТЦ, Джоэл
56-я улица и Третья авеню, Нью-Йорк, 1975 г.
15 1/4 х 24 1/4 дюйма
Печать с переносом красителя

МЕЙЕРОВИТЦ, Джоэл
Мэдисон-авеню и 60-я улица, Нью-Йорк, 1975
15 1/2 х 23 3/4 дюйма
Печать с переносом красителя

МЕЙЕРОВИТЦ, Джоэл
Таможня, Зеленый фургон, № 1 Бродвей, Нью-Йорк, 1976 г.
15 1/4 х 23 1/2 дюйма
Печать с переносом красителя

МЕЙЕРОВИТЦ, Джоэл
Центральный вокзал, 41-я улица и Парк-авеню, Нью-Йорк, 1975 г.
15 х 23 дюйма
Печать с переносом красителя

МЕЙЕРОВИТЦ, Джоэл
Пятая авеню и 52-я улица, 1975
15 1/2 х 24 дюйма
Печать с переносом красителя

МЕЙЕРОВИТЦ, Джоэл
Пара в верблюжьем пальто в Street Steam, Нью-Йорк, 1975 год
15 1/2 х 23 1/2 дюйма
Печать с переносом красителя

МАРТОНЭ, Майкл
Автопортрет в образе циркового музыканта, 1977 г.
7 1/4 х 7 1/4 дюйма
Серебряно-желатиновая печать

МАРТОНЭ, Майкл
Busy Wallpaper, Париж, Франция 1972
6 1/4 х 9 3/4 дюйма
Серебряно-желатиновая печать

МАРТОНЭ, Майкл
Поездка на поезде, Франция, 1972 г.
5 3/4 х 8 дюймов
Винтажная серебряно-желатиновая печать

МАРТОНЭ, Майкл
Молодожены — Автопортрет с Лэнни Мартоне, 1970
7 х 10 дюймов
Серебряно-желатиновый отпечаток

МАРТОНЭ, Майкл
Музыкант, играющий на вершине бара, Нью-Йорк, 1971 90 195 6 1/2 х 10 дюймов
Серебряно-желатиновая печать

МАРТОНЭ, Майкл
Ротанговая обнаженная, 1972
10 х 6 1/2 дюйма
Серебряно-желатиновая печать

МАРТОНЭ, Майкл
Королевская боль в заднице, китайская акупунктурная кукла, 1974 г.
6 1/8 х 8 1/8 дюйма
Серебряно-желатиновая печать

МАРТОНЭ, Майкл
|Студийный натюрморт Джона Скоува — из двух простых общих элементов, 1972
5 х 7 дюймов
Серебряно-желатиновая печать

МАРТОНЭ, Майкл
Старая 52-я улица, 1959
14 х 11 дюймов
Серебряно-желатиновая печать

МАРТОНЭ, Майкл
Развлечение, Нью-Йорк, 1970
14 х 11 дюймов
Серебряно-желатиновая печать

МАРТОНЭ, Майкл
Мейкон, Джорджия, 1975
14 х 11 дюймов
Серебряно-желатиновая печать

ГОЛЬКЕ, Франк
Пейзаж, межштатная автомагистраль 94, Миннеаполис, 1974 г.
9 х 9 дюймов
Серебряно-желатиновая печать

ГОЛЬКЕ, Франк
Белое здание, Лос-Анджелес, 1974 год
8 7/8 х 8 7/8 дюймов
Серебряно-желатиновый оттиск; напечатано 1975

ГОЛЬКЕ, ФРАНК
Пейзаж, Лос-Анджелес, 1974
8 7/8 х 8 7/8 дюймов
Серебряно-желатиновая печать

ГОЛЬКЕ, Франк
Пейзаж, Лос-Анджелес, 1974
8 7/8 х 8 7/8 дюймов
Серебряно-желатиновый оттиск; напечатано 1975

ГОЛЬКЕ, Франк
Молочный магазин, Сент-Пол, 1973 г.
23,18 х 23,18 см
Серебряно-желатиновая печать

ГОЛЬКЕ, Франк
Резиденция, Сент-Пол, Миннесота. 1974
9 1/2 х 9 5/8 дюйма
Серебряно-желатиновая печать

ГОЛЬКЕ, Франк
Пейзаж, Лос-Анджелес, 1974
8 7/8 х 9 дюймов
Серебряно-желатиновая печать

Галерея Howard Greenberg представит работы шести фотографов, чья репутация была создана в 1970-х годах, отражая различные выразительные силы того периода. С тех пор некоторые из них не выставляли свои работы в Нью-Йорке или были омрачены их эстетическими отпрысками. «Шесть из семидесятых» включает работы, в которых предсказываются аспекты постмодернистских подходов, такие как присвоение и переработанные образы; возможности свободного коллажа грядущей цифровой эпохи, а также основные документальные и личные способы, которые характеризуют десятилетие. Среди фотографов Майкл Бишоп, Фрэнк Гольке, Уильям Ларсон, Майкл Мартоне, Джоэл Мейеровиц и Беа Неттлз.

Загрузите PDF, чтобы прочитать полную версию

Пользователь Мигель Гринберг — Qaru

Мигель Гринберг

Коллективы

Сообщества

• Переполнение стека

  62,5к

• Фотография

  3,9к

• Производство видео

  965

• Личные финансы и деньги

  331

• Зона 51

  141

О

Разработчик программного обеспечения, блоггер и автор:

• Мега-учебник по React
• Мега-учебник по новой и улучшенной фляге
• MicroPython и Интернет вещей
• Веб-разработка Flask

Мой блог: https://blog. miguelgrinberg.com.

значки

Посмотреть все значки

14

золотые значки

• колба

  9 февраля 2016 г.

• питон

  11 сентября 2016 г.

• Публицист

  × 2

  16 марта 2020 г.

128

серебряные значки

• фляга-гнездо

  21 декабря 2020 г.

• Универсал

  16 февраля 2017 г.

• Бустер

  × 4

  12 декабря 2019 г.

147

бронзовые значки

• фляга-миграция

  1 ноября 2017 г.

• перегонный куб

  5 декабря 2017 г.

• колба-sqlalchemy

  7 октября 2014 г.

Верхние теги

Просмотреть все теги

колба

3,740

Оценка

546

Сообщений

55

Сообщений %

python

3 144

Оценка

501

Сообщений

50

Сообщений %

колба-sqlalchemy

1,060

Оценка

78

Сообщений

8

Сообщений %

flask-socketio

593

Оценка

294

Сообщений

29

Сообщений %

336

Оценка

142

Сообщений

14

Сообщений %

flask-migrate

303

Оценка

75

Сообщения

7

Сообщения %

Популярные сообщения

Просмотреть все вопросы, ответы и статьи

Все Вопросы Ответы Артикул

Оценка Новейший ответ

399

Как выполнить необработанный SQL в приложении Flask-SQLAlchemy

1 августа 2013 г.